«Больше всего боимся…» Нижегородский пилот — откровенно о самолетах и небе

— Стать пилотом было вашей детской мечтой или это осознанный выбор?

— Я родился в семье простых людей. Папа у меня был строителем, мама — инженером. Так как я вырос в Заволжье, недалеко от нас был Чкаловск — родина Валерия Павловича Чкалова. Учась в школе, мы туда ездили в музей, много знали о нашем знаменитом на весь мир соотечественнике.

С другой стороны — в 20 километрах — был военный аэродром в Истомине. Там постоянно летали истребители, буквально над головой. Мы с друзьями часто ездили туда.

Поэтому стать пилотом я мечтал с детства. Но сначала была какая-то нерешительность. Ближе к 10 классу я понял, что хочу быть военным летчиком и впоследствии поступил в военное училище.

— Как отреагировали родители?

— Наверное, как и многие родители, которые не связаны с авиацией, волновались. Потом, когда я поступил в училище, папа гордился. Мама достаточно долго переживала, что я начал летать.

«Бояться попросту некогда». Нижегородка честно рассказала о профессии стюардессы.

— Как произошел ваш переход в гражданскую авиацию?

— 90-е годы для нашей страны были достаточно тяжелыми — шел развал Советского союза. Тогда же начались сокращения в армии, и я попал под них. Нам об этом объявили на последнем курсе училища.

После этого я пришел в нижегородскую авиакомпанию и начал там работать. Сначала вторым пилотом, потом стал командиром воздушного судна. Сейчас тружусь в авиакомпании «Россия».

— Не было ли разочарования, что надежды были связаны с военной авиацией, а в итоге пришлось уйти в гражданскую?

— Я, наверное, ни разу не пожалел, что пришел именно в гражданскую авиацию. Военные летчики все-таки привязаны к одному аэродрому, а здесь, в гражданской авиации, география полетов очень большая — взаимодействие с людьми, разные города, страны. Мне кажется, более интересно именно в гражданской авиации.

— Сколько лет вы летаете?

— Уже больше 30 лет.

У нас существуют знаки отличия за безаварийный налет часов. У меня есть первой степени, он дается при налете более 10 тысяч часов. Сейчас я налетал уже порядка 12 тысяч часов.

— Что самое сложное в профессии пилота?

— У нас постоянно проходят обучения: мы должны поддерживать свою теоретическую подготовку, навыки, знания, умения, чтобы безопасно выполнять полеты. Плюс график работы — самолеты летают и днем, и ночью — приходится себя заставлять спать перед полетом, чтобы ночью чувствовать себя нормально. Ну и, наверное, дальние рейсы. Наша страна большая — например, с запада на восток лететь 9-10 часов, достаточно тяжело.

— А от чего больше всего получаете удовольствие в своей работе?

— Как и многие коллеги, люблю летать в хорошую погоду. Но мы получаем удовольствие и от плохих погодных условий. Бывает и туман, и дождь, и снег, и сильный ветер — и когда ты в такую погоду садишься, получаешь моральное удовлетворение от того, что справился.

А еще нравится, если пассажиры выражают благодарность: хлопают при посадке или просто говорят «спасибо» экипажу.

— Считаете ли себя суеверным человеком? Соблюдаете ли какие-то приметы перед полетом?

— Я считаю себя абсолютно несуеверным человеком. У меня нет никаких предрассудков. Современная техника безопасная и надежная, поэтому никаких особых ритуалов и примет я не придерживаюсь.

— Опаздывали когда-нибудь на рейс?

— Я нет, но случалось такое у коллег. Все мы люди, может всякое случиться в дороге. В авиакомпании на такие случаи существует резервный экипаж, который находится в ожидании в гостинице рядом с аэродромом.

— В таком случае меняется весь экипаж?

— В зависимости от подготовки может поменяться один член экипажа или весь экипаж.

— Есть ли у вас любимый рейс?

— Именно любимого нет. Мне очень нравится летать по Российской Федерации. Я много где был благодаря своей работе. На Востоке мне понравилось, в Иркутске, Братске, Ангаре был — по молодости было безумно интересно.

— Каково знать, что несешь ответственность за жизни сотни людей, которые находятся на борту?

— Безусловно, это нас дисциплинирует, обязывает хорошо готовиться к полету. Но уже какого-то сильного трепета и волнения, как раньше, нет. Только чувство ответственности и долга. Я переживаю, если происходят задержки по погодным условиям, и пассажиры могут не успеть на следующий рейс.

— Случалось ли такое, что на борту происходили какие-то конфликты?

— У нас ничего подобного не было, но от коллег слышал и в соцсетях читаю, что бывают конфликтные ситуации. На этот случай у нас есть инструкции — как на земле, так и в воздухе. Если возникает конфликт, то мы обращаемся в полицию, и она принимает соответствующие меры.

— Есть какие-то профессиональные болезни, которым подвержены пилоты?

— Раньше, когда самолеты были шумные, то была профессиональная болезнь — частичная потеря слуха. Сейчас, когда самолеты стали тихие, заболевание практически не встречается.

Но я слышал, что у летчиков могут быть проблемы с щитовидной железой. Якобы те, кто работает в небе, подвержены хоть и незначительному, но радиационному излучению.

— Чем кормят пилота в полете? Отличается ли рацион от того, что дают пассажирам?

— Пилотов кормят очень хорошо. В частности, я говорю про нашу авиакомпанию, не знаю, как в других. Нас кормят наравне с пассажирами бизнес-класса. Напитки могут отличаться, так как алкоголь пить запрещено. В целом, вкусное и калорийное питание.

— Наверняка Вы смотрели фильмы про авиацию? Что есть ли у Вас любимый, и как часто описание тех или иных действий в кино не совпадает с реальностью?

— Мой любимый фильм — «В бой идут одни „старики“» (12+). Смотрел еще два под одинаковым названием — «Экипаж» (6+). Конечно, и в том, и в другом присутствует выдумка, есть нереальные события. Где-то один из членов экипажа во время полета пытается залезть в двигатель самолета. Такое, конечно, невероятно. В фильме с Даниилом Козловским уже более вероятные вещи. Хотя из самолета в самолет в воздухе пересаживаться — это тоже выдумка.

— Это нереально?

— Нет. Может быть, только каскадерам такое под силу.

— Чего боятся пилоты?

— Больше всего они боятся потерять свою любимую профессию.

У меня есть друг, который когда-то был штурманом, мы вместе летали, а потом, когда появились современные самолеты, стал не нужен. Он поменял работу, начал заниматься бизнесом, но до сих пор очень переживает, что ушел из авиации.

«Приедет и убьет». Нижегородец рассказал всю правду о работе коллекторов.

— А в каком случае пилот может закончить карьеру?

— Один из критериев — состояние здоровья. Мы проходим медицинскую комиссию два раза в год, ребята помладше — раз в год. По медицинским показателям, как правило, людей отстраняют от работы. Хотя сейчас, при современных самолетах, люди летают и до 65-67 лет.

— Уже думали, чем хотели бы заняться после завершения карьеры?

— У нас с женой есть домик в Нижнем Новгороде, где живет вся наша семья. Я с удовольствием туда приезжаю каждую неделю. Наверное, этим и буду заниматься, когда уйду на пенсию лет в 70.

— А как супруга относится к вашей работе? Переживает?

— Не переживает. Мы с ней познакомились в самолете, она работала стюардессой. Так что абсолютно понимает специфику.

Мы больше 30 лет вместе. Сын решил продолжить династию — сейчас учится в летном училище.

— Какими качествами должен обладать пилот?

— Целеустремленность, настойчивость, стрессоустойчивость.

— Как вы относитесь к пилотам-женщинам?

— Позитивно. Для меня основной момент — это знания и навыки. А какого пола пилот — большой разницы нет.

— Для вас небо — это просто пространство для работы или нечто большее?

— На мой взгляд, для всех пилотов небо — это нечто большее. Повторюсь, основной страх у летчика — потерять работу, остаться, так сказать, без неба. Да, мы все влюблены в него. И неважно, какая у тебя оплата.

Поэтому я скажу, наверное, за основную часть коллег: небо для нас — это не просто место для зарабатывания денег. Если летчик «попробовал» небо, то ничего другого ему уже не надо.