Любил, а потом убил. Почему нижегородки терпят домашнее насилие

Вместо введения

«Жизнь с супругом никогда не казалась мне счастливой. Постоянные конфликты на бытовой почве — то ужин не приготовила, то в магазин не сходила, то не так посмотрела. И всегда во всем виновата была я. Но, казалось, что во всех семьях бывают ссоры, и что моя — не исключение…
Все изменилось в один день, когда моральное насилие переросло в физическое. Тогда он, приняв на грудь, схватился за нож. Мне было очень страшно. Услышав крики, соседи вызвали полицию. И та даже приехала, но не забрала его — я не видела смысла писать заявление, ведь его отпустят со штрафом, а потом он мне отомстит. В итоге полиция уехала, а я через пару дней простила. Через некоторое время все повторилось. Но полиция уже не приехала, а я едва осталась в живых…», — рассказывает нижегородка, ставшая жертвой домашнего насилия.

Страшная статистика

По данным исследования «Алгоритм света», в 2011–2019 гг. 65,8% убитых женщин в России погибли из-за домашнего насилия, в 2020-2021 — 71,3%. При этом чаще всего преступления совершали партнеры жертв. Согласно опросу в Telegram-канале NewsNN, с домашним насилием сталкивались 32% респондентов, среди которых 20% — женщины, 10% — мужчины, 2% — несовершеннолетние.

Как сообщили NewsNN в ГУ МВД по Нижегородской области, в 2021 году в полицию поступило 27 555 заявлений по фактам семейно-бытового насилия, в 2022-м — 28 406, за шесть месяцев 2023-го — 13 256. При этом в общей сложности 18 814 раз (или в 27,2% случаев) было отказано в возбуждении уголовных дел. Кроме того, 32 824 раза не были заведены даже административные (47,4%). То есть, к производству было принято только 25,4% заявлений.

Согласно статистике, за 2,5 года было возбуждено 5164 административных дела и 2344 уголовных. И это всего 10,8% от общего числа обращений. Куда из статистики полиции пропали еще около 15% — неизвестно. Но на вопрос о том, сколько заявлений забрали, в пресс-службе не ответили. Также там не назвали самые распространенные причины отказа в возбуждении дел.

При этом известно, что в 2021–2023 гг. в Нижегородской области было убито как минимум 105 жертв домашнего насилия, еще 152-м — был нанесен тяжкий вред здоровью, 499-ти — легкий. А самой распространенной уголовной статьей на данный момент является «Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью». По ней было заведено 988 дел.

Но статистика, вероятно, неполная. Как отметила в разговоре с NewsNN руководитель пресс-службы центра «Насилию.нет» (признан в РФ иноагентом) Юлия Арнаутова, часто женщины вообще не обращаются в полицию — из-за стыда и страха осуждения. Вторая возможная причина — неверие в то, что им помогут.

Мягкое наказание

Статья «Побои» появилась в российском уголовном законодательстве в 1997 году. Самое суровое наказание, которое предусмотрено по сей день, — это два года лишения свободы. Однако домашнее насилие выпало из этой статьи в 2017 году, когда президент России Владимир Путин подписал закон о его декриминализации. Теперь за первые побои в семье грозит штраф до 30 тысяч рублей, арест на 15 суток или исправительные работы. Ранее именно эта статья чаще всего применялась в случаях с домашним насилием. Сейчас же в статистике нижегородского МВД, предоставленной NewsNN, ее просто нет.

Какое наказание чаще всего применяется в отношении домашних тиранов, в местной полиции тоже не рассказали. Но судя по картотеке судебных решений, если женщина жива, то агрессору вменяют административное правонарушение. И зачастую выписывают штраф в размере пяти тысяч рублей.

«Штраф в размере 5000 рублей не останавливает семейное насилие. Грустная ирония заключается еще и в том, что часто этот штраф выплачивается из семейного бюджета. То есть, женщина обращается в полицию и потом сама же лишается части денег. Физическое насилие, которое по какой-либо классификации не повлекло потерю трудоспособности, должно быть уголовно наказуемым деянием», — говорит Арнаутова.

Недостаточные меры поддержки

Как сообщили NewsNN в Заксобрании Нижегородской области, в 2012 году в регионе был введен самостоятельный состав административного правонарушения, который устанавливает ответственность за «нарушение условий проживания в семье», в том числе за «создание конфликтных ситуаций», если эти деяния не содержат признаков ситуаций, относящихся к КоАП. Но как это работает в реальности и кто за этим следит — неизвестно.

В ЗСНО также рассказали, что в соответствии с региональным законодательством лицам, пострадавшим от семейного насилия, должны предоставляться жилые помещения «для социальной защиты». Помимо этого, жертвам оказывается правовая, социальная, психологическая, медицинская и иная помощь.

«Для этого создаются кризисные центры, телефоны доверия и другие службы социально-психологической реабилитации и правовой помощи», — говорится в ответе регионального парламента на запрос NewsNN.

Однако на деле в Нижегородской области существует только один кризисный центр — и тот частный. В 2022 году в «Нижегородский женский кризисный центр» (НЖКЦ) за помощью обратились 753 человека, в 2023-м (на конец августа) — 505. Чаще всего туда приходят женщины от 25 до 39 лет. У 76% обратившихся нижегородок есть дети.

Чаще всего в прошлом году женщины обращались в «НЖКЦ» из-за психологического (55% от общего количества консультаций) и физического насилия (31%). Далее следуют развод (21%) и раздел имущества (16%). На сексуальное насилие пришлось 3% обращений.

Кризисный центр имеет один шелтер, появившийся в 2020 году. Он же является единственным в регионе. Правда, есть еще приюты для мам с детьми, попавших в трудную жизненную ситуацию («Ярослава» и «Быть мамой»). В один из них, в том числе, помещают нижегородок, когда в шелтере нет свободных мест. В этом году в убежище «НЖКЦ» побывали девять женщин с детьми, с момента открытия — 44.

И шелтер, и приюты — это оборудованные всем необходимым трехкомнатные квартиры. В общей сложности там может одномоментно находиться 40 человек, включая детей (то есть, по три женщины в квартире). При этом в «НЖКЦ» считают, что в регионе необходимо создать как минимум 300 таких мест.

В шелтере обеспечивают безопасное проживание и оказывают всю необходимую помощь (психологическую, социальную, юридическую) бесплатно — благодаря пожертвованиям. Женщин заселяют туда после встречи со специальной комиссией, которая объясняет правила проживания, выдает новую сим-карту и заключает договор (на три месяца с возможным продлением). В случае разглашения адреса убежища договор расторгается, а «НЖКЦ» ищет новую квартиру.

В ведении министерства социальной политики Нижегородской области, как там сообщили NewsNN, находится одна кризисная квартира, рассчитанная на восемь койко-мест. Оказывают ли власти со своей стороны еще какую-то помощь жертвам домашнего насилия — неизвестно. На этот вопрос там не ответили. Видимо, вся забота о пострадавших лежит на плечах НКО.

Как остановить домашних тиранов

Арнаутова убеждена, что для решения проблемы домашнего насилия нужна система наказаний для агрессоров и система помощи для пострадавших — пока ни того, ни другого нет. По мнению собеседницы NewsNN, закон должен предусматривать профилактику подобных преступлений и поддержку женщин, чтобы им было проще уйти от агрессора. Для этого необходима развитая система кризисных центров.

«Закон предполагает и психологическую работу с агрессором — если он сам понимает, что у него проблемы с контролем эмоций, и хочется научиться выстраивать отношения, в которых не будет места насилию», — говорит Арнаутова.

Еще один выход — беззаявительное привлечение домашнего тирана к ответственности. В ряде стран третьим лицам уже предоставлена возможность сообщать о таких преступлениях.

«На сегодняшний день система, в которой заявить о насилии могут только сами пострадавшие, не работает. Более того, возможность в любой момент забрать заявление может применяться против интересов пострадавших — зачастую манипулятивными способами, в том числе со стороны правоохранительных органов, потому что они не хотят расследовать эти дела», — добавила собеседница NewsNN.

Спасти женщину можно было бы, если бы полицейские имели право не возвращать заявления, а после первого же — задержали мужчину, несмотря на позицию самой пострадавшей, которой, вероятно, нужна была помощь психолога, чтобы выйти из больных отношений.

Представительница центра защиты пострадавших от домашнего насилия «Консорциум женских НПО» Софья Русова также считает, что необходимо принять закон с четким определением домашнего насилия, обеспечить привлечение агрессоров к уголовной ответственности и надлежащую поддержку пострадавшим женщинам (в том числе за счет убежищ и приютов), а также ввести защитные механизмы (например, охранный или запретительный ордер).

Кроме того, по мнению собеседницы NewsNN, нужно обеспечить обязательную профессиональную подготовку судей, прокуроров и полицейских по вопросам строгого соблюдения положений уголовного законодательства и порядка применения процедур при работе с женщинами, пострадавшими от насилия, а также ввести протоколы оценки рисков для жертв домашнего насилия, которые ранее МВД отказалось внедрять.

Вместо заключения

Чтобы решить проблему домашнего насилия должны подключиться все. Например, для начала общество должно перестать осуждать женщин, в отношении которых применяется насилие. В здоровых отношениях его просто не может быть. Также окружающим не стоит равнодушно относиться к насилию — жертва ни в чем не виновата.

«Практически никогда, даже если агрессора судят за убийство, он не раскаивается искренне. Более того, многие даже в суде продолжают настаивать на своей правоте, начинают рассказывать о том, какая убитая или пострадавшая была „плохая“», — добавила Русова.

Исполнительная власть, в свою очередь, должна оказать всестороннюю поддержку жертвам домашнего насилия — включая создание укрытий и предоставление бесплатной психологической помощи. Ну, а законодательной и судебной ветвям нужно признать такие случаи уголовными преступлениями. Ведь женщина — это не собственность мужчины, с которой тот может делать все, что ему захочется.

«В насилии всегда виноват тот, кто его применяет. Даже если пострадавшая вела себя провокационно, всегда можно было выяснить отношения через диалог или просто уйти», — заключила Арнаутова.