«Боялась, что развернут»: нижегородская журналистка — о переезде в Евросоюз
«Зачем ты туда поперлась?»
На последнем курсе университета я решила: сдам диплом и поработаю спокойно, ничего не зубря ночами. Потом, когда будет возможность, уеду получать магистра журналистики в ЕС, чтобы учить языки и интегрироваться в международную профессиональную среду. К тому, что все одномоментно может разрушить политика, я была не готова.
Знаете, журналистика только розовощеким первокурсникам кажется гламурной и азартной. На деле эта работа нервная, часто ночная, еще чаще — с минимумом выходных. У журналиста всегда просят помощи и при этом его обижают, порой бьют и оскорбляют, одновременно подозревают в провластности и оппозиционности, и очень редко благодарят. Один год в нашей профессии идет за пять. Тянуть тут ни с чем нельзя.
Тем кто спрашивает меня: «Зачем ты туда поперлась?», отвечаю почти одинаково. Усталость и выгорание к моменту моего переезда уже натянули тетиву и целились в мою сторону. Осознав, что жизнь, молодость, моральные и физические возможности учиться и расти в профессии не бесконечны, я села, все взвесила, собралась с силами и рискнула.
Последний вечер в любимом Нижнем я провела с подругой. Мы шатались по улицам центра, фотографировались, ели мороженое, лазали по детской площадке в кремле. И все же настроение было панихидное. Собиралась я быстро, чтобы точно не передумать. Всегда и всем на вопрос: «Что ты в своем Нижнем забыла?», я отвечала: «Я его люблю». Но из-за своей сильной привязанности к родному городу, я несколько раз упускала перспективные рабочие предложения.
Спустя несколько часов после последней прогулки по городу, переполненная сомнениями, я села в «Ласточку». Дальше добиралась до зоны Шенгена по маршруту Москва — Стамбул — Будапешт.
Внутренний «Соловьев»
Уехала с одним чемоданом. Он на 80% был заполнен любимыми книгами. Телевизионный голос из передачи Владимира Соловьева шептал в моем подсознании, что все отнимут злые таможенники. Я тряслась. Но ехать почти на два года в другую страну без Набокова, Довлатова и Толстого для меня было бы убийственно.
К тому же, книги в ЕС стоят дорого: томик стихов Мандельштама и две пьесы Шекспира, которые я купила после переезда, чтобы повышать уровень языка, обошлись мне в 33 евро (примерно 3300 рублей на наши деньги). И это — мягкие переплеты. А я привыкла покупать книги в букинистических лавках на Большой Покровской. К тому же, необходимую русскую литературу тут найти действительно сложно. Поэтому решение провезти часть своей библиотеки через границу казалось рациональным.
Компьютер, фотоаппарат с аккумуляторами и другими примочками я все же решила перевезти с помощью знакомых жителей ЕС, временно прибывший в Москву. Отдала все добро им в руки и задышала чуть спокойнее.
«Было страшно, что развернут»
Прилетев из Стамбула в Будапешт с полным чемоданом Довлатова и тремя парами носков, я встала в очередь на пропускной пункт аэропорта и, нервничая, начала ждать возможность предъявить документы.
Историй о том, как наших соотечественников часами допрашивают, досматривают и отправляют домой, по Интернету гуляет море. Было страшно, что развернут. В голове уже калькулировались расходы на обратные билеты. Однако разворота не случилось, как и досмотра багажа с книжками.
Сотрудница пункта контроля спокойно взяла мой паспорт, шлепнула в него печать и пожелала хорошего дня. Я зависла перед ней в легком припадке кататонии. Она подвинула рукой документы ко мне ближе и снова пожелала хорошего дня, но уже настойчивее, потому что я задерживала длиннющую очередь.
Дальше была долгая поездка на автобусе и поезде до моего нового временного дома в Словакии, за которой последовала достаточно болезненная «акклиматизация», встреча с языковым барьером, другим менталитетом людей и внешним видом улиц.
Кстати, размер и размах для меня тут — отдельный вопрос. Я привыкла к тому, что в Нижнем Новгороде всюду вижу воду или линию горизонта. Расположение родного города и его архитектура создают ощущение безграничной возможности двигаться.
Тут же я повсюду вижу горы и холмы. А улочки для меня непривычно узкие. Однако темп жизни такой же, как в Нижнем — размеренный и созерцательный.
Бомжи, мусор и акклиматизация
Ко многим вещам я, живя на две европейские страны и немного путешествуя, до сих пор не могу привыкнуть. К примеру, к огромному количеству бомжей в ЕС. Большая часть бездомных людей тут проводит дни за копошением в мусоре. Еще они навязчиво выпрашивают деньги. Русские бомжи, кроме шуток, намного скромнее и иногда их можно застать за чтением.
В Нижнем Новгороде из-за подобных случаев с бездомными коллеги-журналисты сразу начали бы медиа-атаку на чиновников. Тут — тишина. Все привыкли. Мои знакомые на возмущенные комментарии о количестве бомжей отвечают, что те — свободные люди и вольны жить, как хотят.
Не могу привыкнуть и к количеству мусора на улицах. Для меня это до сих пор очень отталкивающая картина.
Русские сувениры и Хабиб
Перед отъездом я закупилась ништяками из Нижегородской области, чтобы дарить их местным. Но, к моему удивлению, больше всего мои новые знакомые хотели завладеть не сувенирами, а российской валютой.
Все монетки и мелкие купюры разлетелись из моего кошелька за считанные дни. Словаки активно просили показать наши деньги. Монеты вертелись вокруг оси, разглядывались с фонариком. Лица моих товарищей при этом действе озарялись счастьем.
Позже перед тем, как дарить монетки, я стала протирать их спиртом, чтобы блестели. Так они вызывали больше восторга. Никогда я еще не испытывала такой неприкрытой гордости за российский рубль. Подаренным пяти или десяти рублям мои словацкие товарищи радовались, как дети.
Что удивительно: все мои словацкие знакомые знали о существовании Нижнего Новгорода. С Великим никто не путал. Когда я говорила, откуда приехала, почти ото всех слышала три родных слова: «Волга», «Ока» и «ГАЗель».
Из привезенных сувениров особой радостью были отмечены хохломские ложечки из Семенова, маленькие матрешки и открытки с видами Нижнего Новгорода. Все это осело на полках и прилипло к холодильникам.
Словаки с любопытством относятся к России. Особенный интерес выказывают русскому спорту. В особенности бойцу Хабибу Нурмагомедову. Про него мне задают огромное количество вопросов, причем с такой искренней надеждой на детальные ответы, будто Нурмагомедов как минимум мой старый товарищ.
Некоторые из знакомых мне словаков знают о существовании хоккейной команды «Торпедо» и даже следят за составом и играми.
Никаких вопросов про водку и медведей
Также все тут ужасно интересуются количеством снега, выпадающего в Нижнем Новгороде зимой. Вместо ответа я обычно показываю видео с севшей брюхом на сугроб у моего подъезда легковушкой. Потуги к свободе увязшей машины вызывают у меня раздражение и недовольство ДУКом. У моих словацких товарищей — неподдельное восхищение и смех.
А вот стереотипных вопросов о медведях и водке мне не задают совсем. Потому что этого добра и тут навалом. В Словакии прекрасная экология, леса охраняются государством. Медведей много. Периодически у местных косолапых случается «Завтрак туриста». Еще тут огромное количество оленей, зайцев, косуль и лис. На ночных дорогах животные регулярно появляются в двух состояниях — пешеходном или плоском. Причем косули и олени провоцируют множество серьезных аварий.
Относительно водки можно сказать, что многие тут любят веселье и выпивать. Но алкоголь используют в приличных масштабах. А вот от кофе словаки просто сходят с ума. Они его называют «кава». Ходить «пить каву» принято столько раз в день, сколько представляется возможность. Отказ от кофе словаками воспринимается, как оскорбление.
Очень много людей старшего поколения тут знают русский. У них в школах была четырехлетка изучения нашего языка. А на дорогах страны с завидной регулярностью встречаются «Жигули» и «Нивы».
Люди и политика
Антироссийская позиция, которую я встречаю тут, транслируется рядом СМИ и политиков. Она есть, но выражается в странах моего пребывания в санкциях, а не в ненависти ко всему населению моей родной страны.
Несмотря на телевизионную риторику, которую мы впитываем каждый день, люди, к счастью, остаются людьми. Тех, кто ненавидел бы меня в Словакии просто за то, что я из России, я еще не встречала. Русских, ненавидящих словаков, тоже.
А вот искреннего интереса ко мне, приятельского отношения ко всем народам без исключения и желания побывать в загадочной для них России хотя бы разочек, у большинства обычных людей, с которыми я общаюсь тут, хоть отбавляй.
Касаемо меня самой: я не хочу никого ненавидеть, не могу и не буду. Это, на самом деле, очень простая жизненная позиция.