Дмитрий Володин: Сберечь Дом крестьянина физически нет возможности

О том, что подготовлена историко-культурная экспертиза, первым заговорил правозащитник Станислав Дмитриевский. Он с негодованием сообщил, отказываясь верить в эту информацию, что исследование, вынесшее вердикт Дому крестьянина (ул. Алексеевская, 6), возможно, выполнено завкафедрой истории архитектуры ННГАСУ профессором С. М. Шумилкиным.

«Я отказываюсь в это верить — я всегда знал Сергея Михайловича как настоящего ученого и подлинного патриота своего города, а ему приписывают поступок, достойный христопродавца Иуды. Убежден, что Шумилкин своей совестью и профессиональной репутацией не торгует, а слух пущен завистниками и злопыхателями», — написал правозащитник на своей странице в соцсети, предлагая журналистам проверить дошедшие до него сведения.

«Ньюс-НН» спросил собственника Дома крестьянина, нижегородского отельера Дмитрия Володина, о планах на это здание. По его словам, он приобрел его, а также участок земли и размещающееся в нем предприятие (на тот момент убыточное) в виде акций на аукционе за 155 млн руб. Бизнесмен подтвердил, что здание планируется под снос. Историко-культурную экспертизу на него действительно сделал профессор строительной академии Сергей Шумилкин. Дмитрий Володин также рассказал, что эскиз будущего отеля, который в соцсети, к слову, получил много негативных оценок, выносился на обсуждение градостроительного совета.

— На градостроительном совете была вся общественность, кому это было интересно. В том числе бывший главный архитектор Нижнего Новгорода Вадим Воронков и другие. Градостроительный совет — это открытое мероприятие.

— Но вы, наверное, допускаете, что люди в этом совете могут быть либо ангажированы, либо зависимы?

— Я вас умоляю! Открытые двери! Моя тетка, пожилой человек, не ангажированный, которая, кроме домика в деревне, ничего в своей жизни не построила, и то была на этом совете.

— Какое решение принял градостроительный совет?

— Принять предложенный проект. Все высоты прошли согласование, и они не выше рядом стоящих зданий. То есть отель не будет выше предусмотренных отметок.

— Дмитрий Юрьевич, вы нижегородец?

— Да.

— Что вы думаете о Доме крестьянина?

— Я предлагаю вам туда сходить и посмотреть.

— Понятно, что внутри он, наверное, очень сильно обветшал и требует ремонта. Но само здание, как вы думаете, представляет собой ценность для города?

— Нет.

— А что сказала историко-архитектурная экспертиза, заказанная вами?

— Я еще не дочитал ее, это довольно большое исследование.

— Но каков ее вывод, вы знаете?

— Я начинаю читать с начала, а не с конца.

— Представители общественности, обсуждая эскиз гостиницы, которую вы планируете построить, высказывают замечания по поводу этажности здания.

— Хочу отметить, что проект делал архитектор Явейн, прекрасный Никита Игоревич, который получил премию ЮНЕСКО. Что касается высоты здания, то надо понимать: если взять этот перекресток — улиц Алексеевской и Пискунова, — то здание гостиницы — это самое нижнее место. Даже кинотеатр «Рекорд», который как будто находится на одной с ним плоскости, от своего ноля выше его на 80 см…

Да, я нижегородец. Да, я живу в Нижнем Новгороде. Когда вы мне говорите, что здание внутри обветшало, я хочу спросить: «Ваши гости готовы в нем жить?» Сберечь это здание физически нет возможности.
Второй момент. Здание продавало государство на открытом аукционе. И на этом открытом аукционе было девять заявок. Я заплатил справедливую аукционную цену — не игровую. Никто ни во что не играл! На момент покупки все говорили, что я купил его дорого. Но продавался же не Дом крестьянина! Продавались земля, здание и предприятие в нем в виде акций, убыточное на тот момент. Я заплатил эти деньги — в установленный срок, использовав заемные средства. В условиях сделки было единственное обременение: здание должно было продолжить свою деятельность по гостиничному направлению. Я его не нарушил. Хочу также сказать, что принципиально на момент проектирования не стал приглашать нижегородских архитекторов, при всем моем уважении к ним и опыте совместной работы.

— Почему?

— Потому что я посчитал, что город должен дышать не только внутренним воздухом. Хочу вас уверить, что, когда я пригласил Никиту Игоревича Явейна, я принципиально пошел на удорожание проекта. В ходе градостроительного совета высказывались мнения, что на этом месте, может быть, надо построить что-то эклектичное, некую «дворянскую усадьбу», например. На что я сказал: мы живем в XXI веке. И фанерные колонны и придуманных ангелочков можно оставить для своих домашних спален и загородных домов.

Действительно, стиль, который выбрал Никита Игоревич, может быть, не характерен для Нижнего Новгорода. Его назвали «новой Голландией». В здании шесть цветов. Все они приглушенные. Фасад разделен на пять частей. Почему я сейчас об этом говорю? Потому что я буквально сегодня утром смотрел клинкерный кирпич — это кирпич особого цвета, который, к сожалению, в России плохо производится. Мы мечемся между дорогим немецким или финским и пока неизвестно какого качества российским. Мне не стыдно ни за что, потому что я купил здание, предназначенное под снос, с землей в собственность, понимая, что я хочу сохранить его профиль, но только в абсолютно другом качестве и архитектуры, и помещений.

— Но вообще к вам по этому поводу никаких претензий нет…

— Я прекрасно помню, сколько было критики в адрес гостиницы «Москва», которую я построил сейчас. Критика шла до мая этого года, пока мы не завершили отделку фасадов. Критики было безумно много. Я помню, мне говорили: «Закроется исторический вид, привычный для нижегородцев, на Нижегородский кремль»… Но у нас нет столетних долгожителей! Потому что с 1937 года на этом месте стояла гостиница «Москва».

Освободившийся сквер после ее сноса — это временная вещь. Мне говорили: «Не будет прямого прохода к кремлю, не будет видно кремль. Да что вы придумали — какой-то сказочный торт!» А в мае мы вывесили фасады, выкрасили их — и все встало на свои места. Но я восемь лет, если мы говорим про гостиницу «Москва», не мог приступить к проектированию!

— Почему?

— Все очень просто: там часть земли под гостиницей была Никольским кладбищем. Пришлось делать археологические раскопки… Все говорили, что в Нижнем Новгороде нет пятизвездочного отеля и что это нужно, нужно, нужно… А ведь никто ничего не сделал! Я купил английскую компанию, у которой были все права на земельный участок, и восемь лет не мог приступить к проекту. Потому что было действительно много спекуляций. Хотя я не взял ни рубля муниципальных денег, мне не выделили эту землю бесплатно.

— Возвращаясь к проекту отеля на месте Дома крестьянина, скажите, нельзя ли было закруглить фасад со стороны перекрестка? Специалисты говорят, что это градостроительная «фишка» Нижнего Новгорода.

— Там получится два острых угла и два тупых. Есть определенные нормы. В России у нас левостороннее движение, правда? Но к отелю четырех звезд автомобиль не может припарковываться левым боком, только правым. Чтобы не водитель выходил, а пассажир. А на Алексеевской ограничили движение! И мы можем проехать мимо отеля только левым боком. Сократив внутренние площади, мы сделали внутренний проезд для машин и автобусов, чтобы люди могли спокойно выйти внутри нашего двора. Соответственно, это влияет на конфигурацию здания. Когда водители едут по улице Пискунова, к гостинице они смогут припарковаться правым боком либо тоже заехать во двор и высадить пассажиров там.

Еще один момент: мы увеличиваем пешеходную часть на Алексеевской. На метр! Вы мне скажите, кто еще в Нижнем Новгороде за счет своей земли, купленной за деньги, увеличил пешеходную часть? Когда мне говорят, что эту пешеходную часть я увеличил для своих гостей, я отвечаю, что мои гости живут у меня дома. Отели — это единственное, что строится для внешнего восприятия города. Кроме того, проведя безумные геодезические работы, потому что здесь идут подземные воды, мы запланировали отдать минусовой этаж под парковку на сто с лишним машин.

— Ею смогут пользоваться не только клиенты отеля?

— Мы сейчас этот вопрос прорабатываем, потому что есть проблемы безопасности. Есть опыт в России с самой большой частной парковкой, которая существует, — под отелем «Риц» в Москве, на Тверской. Мы сейчас изучаем его, чтобы понимать, как можно пускать чужие машины во внутреннюю парковку отеля. Мы интересуемся, какое в «Риц» стоит оборудование и всем остальным.

По поводу этажности нашей гостиницы хочу сказать еще одно. Мы сделали замеры, которые посчитали некорректным выносить на градостроительный совет. Но если встать на противоположной стороне — возле Дома творчества — и посмотреть в сторону гостиницы, то выше третьего этажа или чуть-чуть четвертого глаз уже не охватывает. Угла осмотра вот этих пяти этажей, о которых мы говорим, нет. Критики нам говорили также, что нужно сделать классический длинный фасад, а мы его разбили на пять частей. Но здесь не итальянская улица и не улица Росси в Санкт-Петербурге, когда с двух сторон это идет. Точки обзора нет! Наше восприятие — мое либо какого-то эксперта — оно субъективно.

— Зачем вы заказали историко-культурную экспертизу?

— Слава богу, я пока не сталкивался с так называемым общественным рекетом. Но он существует, я это знаю точно. Я знаю точно, что заказываются альтернативные исследования, которые на бумаге стоят безумных денег— в два раза больше, чем цены на существующем рынке. А когда делаешь запрос, оплачены ли они эксперту, выясняется, что нет. Я принципиально сделал новое исследование, чтобы противостоять возможному шантажу. И еще, когда меня упрекают в массе всяких вещей, я всегда говорю: слушайте, ну постройте что-нибудь. Что касается меня, то я строю не квартиры: построил, заработал денег — и забыл.

— А нет ли у вас интереса к гостинице «Россия»?

— Мне 46 лет, и я не могу все свою жизнь потратить на борьбу с ветряными мельницами. Мне хватило опыта с гостиницей «Москва». Я не верю еще в один проект «пять звезд» в Нижнем Новгороде. Это не будет окупаться. Кто-то вкладывает деньги и ждет, когда они будут приносить отдачу. А я еще и управляю этим. Да, действительно, мы либо покупаем франшизу, либо заключаем договор, но я управляю этими отелями. «Ибис» в Нижнем Новгороде был признан лучшим «Ибисом» в Европе в этом году. Вы спросите: а что в ней такого? А все просто: там ровные коридоры, чистые номера, хорошая звукоизоляция и цена. После открытия «Ибиса» цены на гостиничные услуги в Нижнем Новгороде в течение года опустились на 30%. Я же до сих пор плачу кредит в «Сбербанке».

— Кстати, говорят, что у вашего бизнеса серьезные финансовые проблемы…

— Могу сказать вам: пожалуйста, не верьте слухам. По всем моим проектам открыто финансирование. Финансирование открывается, когда есть залог и источники погашения. Но рынок в России сейчас тяжелый, вы абсолютно правы. Никаких проблем с финансированием нет, есть проблемы со сложностью проектов.

— Какого рода, если не секрет?

— Речь о стандартах бренда.

— Под каким брендом будет отель на Алексеевской?

— Я думаю, что это будет Novotel.

— Когда вы планируете приступить к реализации этого проекта?

— Не знаю. Не могу ответить. Если не будете сильно мешать, то скоро.

— Сохранение исторического наследия в Нижнем Новгороде, согласитесь, вопрос очень болезненный.

— Я не всегда поддерживаю, когда меняется историческая среда. Но есть цели города. И мы не хотим с вами жить в этих деревянных домах, правда? А продать все и поддерживать их состояние не можем. Мы с вами играем в Раневскую и Лопахина.

— Ну, вечная проблема…

— Я соглашусь с вами, только правила игры должны быть честными. По тем документам, которые существуют на сегодняшний день, Дом крестьянина не является памятником. Это не является ценной исторической средой. Нет никаких нормативных документов об этом. Кричать поздно. Все остальное напоминает шантаж. Цель шантажа — это не всегда финансы. Цель шантажа — это иногда эмоциональное самоудовлетворение. Почти уверен: то, что нарисовал Явейн и что мы пытаемся сегодня построить, принесет городу жизнь.

Ирина Славина