Опубликована стенограмма заседания Нижегородского эксперт-клуба, прошедшего 6 сентября

Представляем вниманию читателей стенограмму заседания Нижегородского эксперт-клуба, прошедшего 6 сентября 2016 года в пресс-центре «Медиа Страйк Холл» и посвященного теме «Выборы 2016. Белые и черные технологии: цена победы».

В заседании принимали участие:

Вадим Андрюхин, политический обозреватель газеты «Новое дело»;

Денис Барышников, начальник отдела взаимодействия с политическими партиями министерства внутренней политики Нижегородской области;

Андрей Вовк, главный редактор газеты «Патриоты Нижнего»;

Андрей Дахин, профессор, проректор НИУ филиал РАНХиГС;

Сергей Кочеров, доктор политических наук, профессор Высшей школы экономики (нижегородский филиал), лауреат премии «Пробуждение»;

Владимир Лапырин, главный редактор газеты «Биржа»;

Борис Надеждин, политик, преподаватель и общественный деятель;

Александр Пичугин, главный редактор интернет-издания «Нижний Сейчас»;

Сергей Раков, председатель совета директоров телекомпании «Волга»;

Павел Солодкий, уполномоченный по защите прав предпринимателей в Нижегородской области, председатель нижегородского регионального отделения «Партии роста»;

Александр Суханов, кандидат философских наук, координатор Нижегородского эксперт-клуба;

Александр Сысоев, директор филиала «Российской газеты».

Владимир Лапырин: Господа, мы начинаем заседание Нижегородского эксперт-клуба. Сегодняшняя повестка дня указана на экранах. Регламент наш по-прежнему полтора часа. И сегодня в нашем экспертном сообществе дополнение или прибавление лучше сказать – господин Надеждин Борис Борисович примет участие в обсуждении данной темы.

Что касается самой темы, я думаю, что ни для кого не секрет, что масса и раньше была претензий к честности процедур. На сей раз объявлены выборы самыми честными, какие могут быть. И, наверное, так оно и будет. По крайней мере, Центральная избирательная комиссия нам это уже почти гарантирует. Ее непредвзятость мы все видели на экране.

Здесь присутствуют политологи, наши политические обозреватели, ученые, поэтому, думаю, со всех сторон объективно рассмотрим сегодня.

Александр Суханов: Только политтехнологи не явились.

Владимир Лапырин: Политтехнологов, видимо, смутила сама повестка дня.

Мы с Александром Овидиевичем Сухановым поведем заседание. Я – редактор газеты «Биржа» Лапырин Владимир. И Александр Овидиевич, как всегда, задаст тему разговора на убедительных примерах уже из Нижегородской области. И затем каждый выступит в течение пяти, может быть, побольше минут – сумеем обменяться мнениями. Итак, начинаем.

Пожалуйста, Александр Овидиевич.

Александр Суханов: Уважаемые коллеги, еще раз напоминаю – два слова организационных – идет трансляция в интернет на сайте Ньюс-НН. Это уже стало у нас правилом. Поэтому, когда будете брать слово, обязательно берите микрофон, иначе в интернете вас не услышат.

Владимир Лапырин: И наши зрители в интернете все время говорят: «Почему такие серьезные лица у наших обозревателей, политологов, политиков? Ну, жизнь-то все-таки налаживается»…

Александр Суханов: Черные технологии с улыбающимися лицами…

Александр Сысоев: Позвали бы на анекдоты – было бы весело…

Владимир Лапырин: Не забываем, что за нами наблюдает аудитория.

Александр Суханов: Итак, вопросы, которые сегодня выносятся на обсуждение. С одной стороны, казалось бы, что здесь сложного? Есть некая процедура выборов, есть кандидаты, которые зарегистрированы, организованные избирательные участки – пришел, проголосовал и свободен. Что здесь сложного? Что здесь трудного?

С другой стороны, мы все привыкли уже к тому, что во время выборов мы не обходимся без скандалов, взаимных упреков, что мы все время говорим о черных технологиях, о каких-то передержках в подсчетах, и так далее и тому подобное.

Я представил себя на месте рядового избирателя. У меня возникает несколько простых вопросов. О технологиях говорим. А зачем они?

Павел Солодкий: Почему без микрофона?

Александр Суханов: У меня есть.

Владимир Лапырин: У него тайный микрофон. Все записывается.

Александр Суханов: Зачем эти технологии нужны? То есть, какую задачу решает применение политических технологий в избирательных кампаниях? Задурить избирателя, повысить рейтинг кандидата, протащить того, кто не должен быть депутатом – зачем и почему эти технологии используются?

Владимир Лапырин: Допинг.

Александр Суханов: Возможно. Но именно несанкционированное использование.

Второй момент, который возникает: а вот если взять и технологии законодательно убрать – возможно проведение честных выборов? И вообще выборы возможно будет провести или они станут просто невозможными?

Ну, и третья группа вопросов, которые сегодня предложены на обсуждение, связана с очень простым явлением. Кто заинтересован в том, чтобы выборы прошли честно? Власть, оппозиция, население, депутаты, которые избираются? Кому больше всех интересно, чтобы выборы прошли честно? Или таковых субъектов в избирательной кампании у нас нет?

Вот я задумался над этим вопросом и пока не буду говорить вариант своего ответа. Хочу послушать всех. Но вопрос остается. Мы все пытаемся кого-то в чем-то обвинить…

Владимир Лапырин: Может быть, с него и начнем?..

Александр Суханов: Почему у нас не приживается практика признания своего поражения? Почему у нас не приживается практика поздравления соперника, который победил на выборах, причем, публичного поздравления?

Владимир Лапырин: Вы Борису Борисовичу задаете вопросы?

Александр Суханов: У нас сегодня гость – Борис Борисович Надеждин, и я хотел бы, чтобы мы позволили ему сегодня выступить немножко поподбробнее. Тем более, что он приготовил презентацию…

Борис Надеждин: Да, всю ночь готовил.

Александр Суханов: И предоставить ему времени чуть побольше – в разумных пределах, Борис Борисович, если возможно.

Борис Надеждин: Ну, часика полтора.

Александр Суханов: Конечно! (Смех в зале) Мы не спим, выдержим. Итак, пожалуйста, Борис Борисович Надеждин.

Борис Надеждин: Спасибо. (Берет микрофон) Надо нажать что-то?

Александр Суханов: Слышно должно быть. Он не сюда дает звук, а в интернет.

Борис Надеждин: Спасибо. Я, собственно говоря, о чем-то своем хотел поговорить. А именно – я увлекся названием «Черные и белые технологии». Поэтому сейчас будет такой каминг-аут небольшой. А именно – я занимаюсь выборами в Московской области от «Партии роста», лично возглавляю списки в областную думу, в Государственную, выдвигаюсь во всех округах и даже на местных выборах. У меня вот такая пачка удостоверений кандидата.

Владимир Лапырин: Как ЕГЭ у школьников.

Борис Надеждин: Я в презентации расскажу про те технологии черные – ну, не черные, а серые, которые делает власть – «Единая Россия» - и те, что мы делаем. Ну и за одно как-то откомментирую выступление. Это будет такое снятие покровов и все такое. Просто, я думаю, интересно и политтехнологам, и всем, как на самом деле все делается.

У меня, собственно, два раздела: технологии власти и технологии оппозиции. Я не буду говорить о том банальном, что делают все – наружка, встреча с избирателями, пятое-десятое. А о том, что помимо этого или на грани закона, или за гранью закона все это происходит – как это выглядит и к чему это может привести.

Если мы говорим о технологиях власти, то мое общение с политтехнологами правящей партии, которые много лет работают, привело меня к пониманию, что у них очень интересный взгляд на избирательную кампанию. Они саму избирательную кампанию описывают в терминах легитимизации результата. То есть, результат уже известно, какой должен быть, но надо показать, что была избирательная кампания, и именно поэтому 70 процентов людей за них проголосовали.

Там много чего смешного при этом происходит. Например, я был впечатлен – там были праймериз «Единой России», в которые я записался, чтобы поучаствовать, согреться, разогреть свой округ – я не собирался выдвигаться от этой партии. И там результат был заранее известен. Но что меня больше всего потрясло – там проводились экзит-пулы, результат которых тоже почему-то подтверждал то, что было опубликовано. Я понимал, что результаты абсолютно нереалистичны, и потом поверх этих праймериз провел большой опрос ВЦИОМ – заказал, денег не пожалел. И воспоминания людей о том, как они голосовали на праймериз, немножко отличались от результатов – иногда во много раз от того, что было опубликовано. Из-за этой истории у нас в итоге был заменен председатель Мособлизбиркома. Я до этого дойду.

Потому что, когда на выборах реальных это происходило, это было «ну, ничего, бывает». А еще у нас избирательные комиссии занимались праймериз, и результаты этих праймериз были настолько загадочны на некоторых округах… Ну, поймите ситуацию: в область десантировался большой десант всевозможных великих спортсменов, космонавтов, никакого отношения не имеющих к своим округам. В этих округах были знатные единороссы, члены «Народного фронта», которые там живут и работают. И оказалось, что народ удивительным образом проголосовал не за них, а за космонавтов и спортсменов, которых в первый раз в жизни увидел. И вот эта волна народного возмущения (поскольку это Подмосковье – вы же сами понимаете) докатилась так высоко, что в результате именно из-за этого погорел председатель Мособлизбиркома. Ну, дикая история, но это было так. (Смеется)

Поэтому сначала о технологиях власти. Следующий слайд. Там несколько сюжетов. Первый сюжет – мобилизация бюджетников – обычная история. Вот здесь публикуется перехваченная шифровка. Я специально, чтобы город был непонятен подмосковный, иксы поставил. Это реальное письмо – рассылка управления образования всем школам. (В письме содержится требование сообщить, сколько учителей проголосуют на выборах.) Понятна суть? Это штрих, как это делается. Что все бюджетники по иерархиям, директора школ отвечают за результат. А всевозможные учителя должны поставить галочки, сфотографировать и прислать вот так по иерархии, что они проголосовали. (Смеется) Это реальное письмо. Понятно, что, поскольку я 25 лет в области избираюсь, большая часть директоров школ меня лично знают и ко мне настроены хорошо. Поэтому всю эту переписку я читаю. Мне смешно становится. Ладно…

Мобилизация бюджетников – это технология, вообще говоря, такая распространенная. И у вас, наверное, то же самое происходит, я думаю. Да?

Следующий слайд – это вот любимая картинка. Правильные кандидаты – это Ирина Роднина – великая фигуристка. Узнаете – вот в очках. Она проводит массу мероприятий, реально 100 встреч провела за последние два месяца. Но там всегда участвует – вон рядом в очках – это глава администрации города Долгопрудный. Она реально собирает бычки – видите? Потом все это реально рассказывает. Единственное, что меня восхитило – она собирает бычки в белых брючках. Ну бывает – человек, когда идет убираться, всегда надевает белые брюки… И эти мероприятия всегда происходят в присутствии глав городов. Но это еще не все.

Следующий слайд. Вот. На моем округе есть «Единая Россия», возглавляет список Ирина Роднина – великая советская фигуристка. Вот это – господин Смирнов, он в округе одномандатном выдвигается. Это господин Косыгин – он возглавляет региональное участие областного списка. А это Анфиса Резцова – выдающаяся лыжница. Знаете, да? Вообще в Подмосковье спустилось огромное количество космонавтов и спортсменов. Роднина всегда избиралась в Омске – много лет. Но поскольку по всем опросам я влегкую обыгрывал в округе любого местного единоросса, мне, конечно, прислали Ирину Роднину, которую обыграть, наверное, невозможно: она – икона. Но не в этом дело.

И вот этот новый человек регулярно публикует встречи самые разные. Вот видите – эти четыре человека случайно встретились с Союзом пенсионеров, было очень приятно пообщаться. Потом они же случайно встретились с работниками культуры. Вот они все группой. И вот эта великолепная четверка в сопровождении глав городов и районов реально объезжает любые мероприятия, которые есть. Причем, все это человек выкладывает у себя в Инстаграме или где-то. Это выглядит реально смешно, потому что смешно. Но при этом они действительно много работают – правда. Все, что в городе – городах – хорошего происходит, везде вот эта бригада присутствует, и рейтинг у них растет.

Это тоже вещь не совсем законная. Как вы понимаете, в разных мероприятиях не могут участвовать главы администраций, а они есть. А во-вторых, как вы понимаете, почему-то меня не приглашают на встречу с работниками образования, здравоохранения. Я тоже хочу там быть. Но ничего не говорят.

Но самая интересная история, конечно…

Владимир Лапырин: А вы не можете без приглашения придти?

Борис Надеждин: А кто же меня пустит?

Владимир Лапырин: Так там не закрывают, наверное.

Борис Надеждин: Я дальше скажу об этом.

Следующий слайд. Наконец, самая грубая история – тупые фальсификации. Не знаю – здесь видно или нет? Дело в том, что в Подмосковье древняя народная традиция переписывать протоколы избирательных участков. И, собственно говоря, когда в 2011 году это достигло таких масштабов, в Москве многотысячные митинги были – помните, да? Путин действительно напрягся, вэб-камеры велел установить, позвали меня – дали мне огромный президентский грант, и я возглавил корпус наблюдателей «За чистые выборы». Были наблюдатели по всей стране на президентских выборах, и так далее. Фальсификации действительно стали меньше. Потом грант кончился в 13-ом году, и в 14-ом году Подмосковье опять это все делает.

Я не поленился – смотрите, фантастические документы. Это, как я сказал, праймериз «Единой России» проводили реальные избирательные комиссии, но называли счетными комиссиями. Люди, соответственно, голосовать приходили следующим образом… Явка на праймериз, кстати, была большая – реально 10 процентов. Я своими глазами это видел, и ВЦИОМ по опросам тоже выявил. Но результаты праймериз были совершенно фантастические, просто какие-то невероятные. У вас же тоже были праймериз по этой модели? Было много бюллетеней. Люди голосовали за список в облдуму, в Госдуму, и так далее.

А теперь вот смотрите – вот приходит человек на праймериз голосовать, к примеру, за Ирину Роднину. Логично предположить, что он проголосует за нее и на бюллетене, где разыгрывается место в округе в Госдуму, и на бюллетене, где разыгрываются места по списку в Госдуму. Логично предположить? Логично. Теперь смотрите, что получается. У нас же везде наблюдатели были. Вот смотрите – по одномандатному округу Ирина Роднина получает 684 голосов. Вот цифра наверху. Теперь следующий слайд. А это тот же самый участок – одновременно голосовали – на места в списке «Единой России» по иерархии списка от партии. Ирина Роднина – один голос. Зато некий гражданин Кононов Владимир Михайлович – ровно столько голосов – 684 – сколько Роднина получила на участке. Понимаете, к чему я говорю? (Смеется) Вот приходит избиратель – ну, кто-то по команде, у кого-то была шпаргалка, допустим, но на праймериз пришло очень много людей, в этом округе была самая высокая явка. Представить себе, что эти люди все до одного не голосуют так, а голосуют вот так – ну, это невозможно. Просто невозможно никак. Тем не менее, эти цифры совпадают. И это касается всех участников.

Резюмирую. За это и погорел председатель Мособлизбиркома. Потому что там были вполне уважаемые люди – местные знатные единороссы, которые тоже увидели у себя цифры, похожие на ноль, и возмутились. Потому что реальные результаты были совершенно другие. И это самая главная проблема. Возвращаясь к тому, что я сказал, к сожалению, это так, и если не предпринимать усилий, то нарисуют, что хотят. Соответственно, с этим надо бороться. И вот это есть главный вопрос. Потому что, если – не приведи Господи – начнется какая-то буза по итогам голосования, то виноваты в ней будут вовсе не Навальный, ЦРУ или Госдеп, а виноваты будут те, кто это делает – вот их фамилии, посмотрите. Вот и все.

Мы с этим, естественно, боремся. У меня на каждом участке будут наблюдатели. Я думаю, что там особо не забалуешь. Тем более что была смешная история, когда сняли председателя Мособлизбиркома предыдущего, было мнение в Центризбиркоме – меня поставить во главе Мособлизбиркома, я еле отказался. (Смеется) Потому что репутация есть. И в этом смысле есть надежда, что сейчас местная машина фальсификации, которая была отлажена много лет, не сработает. В этом смысле, я надеюсь, результаты у нас будут честные.

Вот я рассказал о нехороших, сомнительных технологиях власти, а сейчас будет сеанс саморазоблачения, что я творю. Давайте следующий слайд.

У меня же нет возможности ходить на встречу с главой города и так далее, я по-другому делаю. Это вот то на грани, которое я исполнял в Московской области в этот период. В чем была проблема? По состоянию на 1 июня, когда стартовала предвыборная кампания, узнаваемость «Партии роста» была близка к нулю. Ее вообще не существовало в массовом сознании. Узнаваемость меня в Московской области была на уровне 10 процентов, и она была сосредоточена на моем избирательном округе. Но в Подмосковье 11 округов в Госдуму. Поэтому у меня узнаваемость была процентов 40 в своем округе и близкая к 10 по всей области. После того, что мы сделали, у нас сейчас узнаваемость «Партии роста» процентов 40 и моя — еще выше. Вот эти буклеты, которые вы сейчас держите — их тираж миллион. На каждом округе есть свой такой буклет.

Соответственно, о чем мы говорили, чтобы нас заметили. Был ряд эпизодов. Вся область была раскрашена рисунками на асфальте, дальше была ковровая расклейка — какой это кошмар, вы сейчас увидите. Можете себе масштабы представить, да? И, соответственно, сплошной телефонный обзвон — сейчас о нем подробнее поговорю, это самый эффективный способ. Это все — не совсем чистые технологии.

Следующий слайд. В июне-июле по всей области появились вот такие загадочные стрелки. Некоторые люди пытались по ним куда-то придти, но они обычно кончались примерно здесь. Это реально работало — человек ничего не знает, но логотип засел. Они обычно начинались с людных мест и куда-то вели. Приводили обычно в такие места (на слайде — стрелка, указывающая в глухую стену), чтобы человек понял, что замысел в другом.

Что такое ковровая расклейка? Это ужас ужасный. Следующий слайд. Вот так выглядели дома в Подмосковье (на слайде — дом, сплошь по всему периметру обклеенный одинаковыми агитационными плакатами). Собственники были возмущены. Отодрать почти невозможно. Попытки отдирать видны, но клей хорош. Были израсходованы две тонны клея.

Что происходит после этого? Возмущенные граждане пишут письма, полиция ловит моих расклейщиков. И начинается часть вторая марлезонского балета. А именно: я выступаю и говорю: «Твари! Провокаторы! Сейчас мы своими силами это все зачистим». И происходит шоу под названием «мои агитаторы отчищают незаконную расклейку». Работает. Знаете, узнаваемость выросла невероятно, потому что это — красиво, вы видите. Были наказаны все эти люди, они все штрафы получили по 500 рублей — административные штрафы. Но при этом эта штука реально работала. Вы себе масштабы должны представлять: человек выходит с утра — у него весь город вот в этом во всем.

И следующий слайд. Это — телефонный обзвон, страшно эффективная штука. Политтехнологов нет, а могли бы послушать, как надо работать. Когда в Америке идут выборы, колл-центр находится в Индии. Понятно, почему — потому что в Индии дешево. Вот это — звонят из Киргизии, потому что трафик и работа страшно дешевые. Несколько сот операторов каждый день обзванивают 10 тысяч человек. Глубина проникновения в некоторых городах Московской области невероятная. Для того, чтобы человек ответил на вопросы анкеты, нужно обзвонить примерно пять человек. Это 20-22 процента. Особенно повезло Орехово-Зуеву. Долгое время у меня не было времени следить. Они в Орехово-Зуево позвонили в 60 процентов квартир. В среднем по области обзвонили примерно 700 тысяч домохозяйств.

Соответственно, опрос — политтехнологи это понимают — у человека формирует мнение. В чем оно заключается — следующий слайд. Вопрос: «Знаете ли вы, что Борис Надеждин возглавил список «Партии роста»?» На начало августа — здесь последние данные — узнаваемость была уже 20 процентов. Начали мы с нуля. «Готовы ли проголосовать за «Партию роста»?» Вы должны понимать, что это никакого отношения к социологии не имеет вообще. Но просто полмиллиона человек услышали правильные слова.

И самое удивительно, что у нас сейчас вот такая картинка. То есть, это никакого отношения к рейтингу не имеет. Но, тем не менее, сильно больше пяти процентов говорят: «Да, проголосуем». Причем, обращаю внимание, что мы знаем телефоны этих людей. Поэтому в последнюю неделю будет мобилизация, и, я думаю, ВВП Киргизии заметно вырастет, благодаря этому.

У меня еще что-то есть? О! Как этому пытается противодействовать администрация? Противодействовать опросу практически невозможно. Все, что они могли сделать — в районных газетах были такие статьи: на горячую линию идут десятки обращений, жалуются на опросы, звонки ночью — типа не берите трубку, это опасно, неизвестно, чем может обернуться. На самом деле они врут. Звонки фиксируются. Я специально потом вице-губернатору своему прислал оригинальную анкету, где видно, что звонки начинаются в девять утра и заканчиваются в двадцать. А как этому противостоять?

Еще что-то есть? А, и последнее, что я сделал — технология не то, что серая — она немножко другая. У нас, как нарочно, подарок мне сделала областная дума — они в июне отменили прямые выборы глав городских округов и районов и разошлись. Я тут же за это зацепился, инициировал формальный референдум о возврате прямых выборов. Это целая большая история, большой проект. Я пробил Мособлизбирком, который пытался меня остановить. Потом было голосование в облдуме. Это реально тема, на которой, я думаю, мы разорвем. Уровень поддержки облалденный. Понятно, что я завел на часть городов этот опрос: больше 70 процентов считает, что избирать надо. Естественно, есть и формирующие вопросы: «Поддерживаете ли вы инициативу по референдуму?» Причем, чем дальше от Москвы, тем поддержка выше. Ну, просто губернаторы дальше.

Соответственно, издается бюллетень о ходе борьбы за референдум. Смотрите слайд — каждую неделю выходит вот такая листовочка, где мое лицо хорошее и написано «Вернем свое! Деньги, города, выборы — народу», - и идет хроника борьбы за прямые выборы. Естественно, здесь только факты и больше ничего. Мособлдума отклоняет инициативу — против голосуют депутаты от партии «Единая Россия» - ну, понятно, куда они денутся. Работает это фантастически. Мы также упоминаем, что можно «Партию роста» поддержать, если вы за референдум.

Наверное, это все, что я хотел рассказать. У меня цель была простая — рассказать, как на самом деле можно работать, как работает начальство. Ну, плоды этой работы мы увидим 18 сентября — собственно, все, спасибо.

Александр Суханов: Спасибо, Борис Борисович, за такое подробное изложение технологий, которые используются.

Владимир Лапырин: Ваш опыт переваривают.

Александр Суханов: Да. Но мы все-таки ближе к Нижегородской области. Москва и Нижний — немножко разные вещи. Мы, наверное, будем иметь в виду наличие такой особенности и специфики.

Я бы хотел, чтобы наш разговор сейчас продолжил Андрей Васильевич Дахин, Нижегородский институт управления. Пожалуйста, Андрей.

Андрей Дахин: Спасибо. Спасибо нашему гостю, что дал панораму интересную. Для нас, пожалуй, неожиданностей каких-то не было. В целом, эта пластинка заезженная.

Когда меня журналисты спрашивают, как в эти выборы — у меня ощущение, что играет пластинка та же, уже поцарапанная иголкой, что мы видели в прошлом, позапрошлом и в конце 90-ых годов. Да, конечно, колорит местный, специфика — да. И просто свежесть данных, что вот это как раз так и бывает.

Вот, если продолжить панораму, то, во-первых, я бы отметил, что существенный боевой элемент технологический — это борьба юридических отделов штабов.

Борис Надеждин: А, это отдельно.

Александр Суханов: Это отдельная песня.

Андрей Дахин: Да, это отдельное важное поле борьбы. Я считаю, оно развивается хорошо. То, что штабы оснащены юристами — это правильно. Это значит, штабы приучаются все-таки к тем механизмам технологическим, которые опираются на закон. И пытаются ловить друг друга на каких-то отступлениях от закона.

В этом плане Нижегородская область дает прекрасные образцы. На прошлогодних выборах был снят достаточно известный кандидат от КПРФ. Причем, юристы штабов повоевали тоже, но выиграть не удалось. В этом году юридическая причина другая — другую закорючку нашли или не нашли, которая должна была стоять в каких-то анкетных данных. Но тоже дошло дело до Верховного суда, Верховный суд сохранил в силе два решения по двум представителям КПРФ.

На мой взгляд, это важная позитивная тенденция. Потому что, если мы посмотрим международный опыт, Соединенные Штаты, про которые мы даже лучше знаем иногда — о позициях кандидатов и тех, кто раньше были от партии, чем позиции наших кандидатов в Госдуму...

Александр Суханов: Даже, когда она есть.

Андрей Дахин: Даже, когда она есть, мы туманно знаем. То, что юристы штабов Соединенных Штатов — это штыки действующие рабочие — это, в общем-то, даже наш обыватель, наверное, хорошо знает. Ну, недавний случай, когда на жену Трампа неаккуратно наехали, и тут же вступили в действие юристы штаба Трампа, и сразу все скользкие статьи были ликвидированы, и прислали извинения в штаб.

Я хочу сказать, что юридическая баталия — уже сложившаяся и набирающая силу. И я ее оцениваю как позитивную. И из числа белых технологий.

Из числа белых технологий мы пытаемся внедрить технологию публичных дебатов. Внутрипартийные дебаты пытается внедрить «Единая Россия» с 10-го года, сейчас вот на праймериз попытка была сделана. Если технология юридической борьбы прогрессирует, и мы видим, что там что-то есть — работает хорошо механика, то технологии публичных дебатов очень-очень медленно, очень плохо внедряются, со скрипом.

Я хочу сказать, что, конечно, трибунки выставлены перед экраном, конечно, люди за ними стоят... Но в этой технологии много невидимых элементов — например, контент должен существовать. Если нет текущего контента, который существует в формате года на медийном пространстве, то сразу его сформировать невозможно. И что мы видим на наших дебатах? Каждый стреляет в избирателя своей фишкой, пытаясь попасть ему прямо в лоб. Причем, неважно, какую тему заявляет ведущий. Сегодня тема экономики — нет, каждый стреляет своим. В итоге в лоб побитый избиратель не понимает вообще, кто за что. Какие-то яркие, наверное, у него впечатления есть, но по смыслу ориентиров ему не прибавляют.

Я хочу сказать — это белая технология, она очень сложна для внедрения. И на сегодня можно сказать, что пока результаты внедрения этой механики очень и очень слабые. Взять ли праймериз «Единой России» - то, как это было организовано внутри — тоже слабо. И вот эти основные дебаты. В общем, эта технология требует грамотных хороших настройщиков, инженеров в этой области.

Пожалуй, я на этом закончу.

Александр Суханов: Спасибо, Андрей Васильевич.

Борис Надеждин: Можно про дебаты реплику? Я на выступлениях участвую реально. Тут два момента.

Момент первый. Они в этом сезоне первый раз показывают в прайм-тайм. Раньше этого не было.

Второе. Формат дебатов, конечно, не способствует пониманию, потому что по шесть-семь людей стоят, большая часть которых никому не известна вообще.

Но замечательные дебаты были вчера на подмосковном канале «360tv Подмосковье» - посмотрите. Во-первых, там было всего три участника. Причем, что удивительно — на подмосковный канал, кроме меня, пришел Касьянов от «Парнаса» и был Дегтярев Миша — это реально сменщик Жириновского. И еще это единственные дебаты на нашем канале, где есть возможность задавать вопросы друг другу. У других каналов такой возможности нет. Я согласен с вами, что их обесценивает то, что каждый бубнит о своем по методичке, а вчера была такая движуха.

Но, тем не менее, я считаю, что это большой шаг вперед, потому что мы много лет бились за то, чтобы они были. Потом много лет их показывали — помните? - в семь утра что ли? Поэтому дебаты — это хорошо.

И еще одна реплика. Вы сказали, что люди говорят не о содержании, а о чем-то своем. К сожалению, в этой реальности, когда 14 партий и мало кто знает в лицо их представителей, чисто по политической технологии у вас один вариант, чтобы вас услышали — бубнить что-то свое, не рефлексируя никак по поводу содержания дебатов. Ну, вот такова реальность.

Владимир Лапырин: Дебатов-то нет по существу, а есть попытка высказаться скорее-скорее, пока не закрыли.

Александр Суханов: Все это еще накладывается на то, что нет культуры дебатов, нет традиций, нет опыта.

Борис Надеждин: Но они уже начались. Уже хорошо.

Александр Суханов: И со временем, наверное, это станет одной из нормальных технологий.

Борис Надеждин: Нормальными они станут тогда, когда Путин будет в них участвовать. Тогда они станут нормальными сразу.

Владимир Лапырин: До этого тоже дойдем.

Александр Суханов: Сейчас продолжим эту тему. Сергей Николаевич Кочеров, профессор философии.

Сергей Кочеров: То, что вы рассказывали про обзвон, навело меня на память об одном анекдоте. Он очень короткий. Звонят пенсионеру в дверь, он подходит, спрашивает: «Кто там?» Приглушенный голос отвечает: «Скажите, а вы из квартиры когда-нибудь выходите?» «Нет. А зачем вам это нужно?» «Так, социологический опрос». (Смех в зале)

По поводу темы заявленной. Конечно, политические технологии применялись и будут применяться. Они направлены, прежде всего, на обеспечение победы своего кандидата или партии. И как одна из целей, подчиненная этой главной цели — дискредитация соперников. Вопрос только в том, как эти технологии проводятся, насколько они интересны, насколько они эффективны и насколько они политически культурны.

Я вам приведу пример. Пожалуй, это мой любимый пример применения серой технологии. На выборах в Соединенных Штатах в конце XIX — начале XX века, когда были мэрские выборы, и действующему мэру — коррупционеру, пробу ставить негде — противостоял в кои-то веки абсолютно безупречный кандидат — джентельмен, военно-морской офицер. То есть, по всем замерам он должен был победить этого мэра, надоевшего безумно. Он проиграл. И считается, что причиной его проигрыша была статья, размещенная накануне выборов в одной из газет города. В статье, посвященной этому кандидату, перечислялись все его достоинства, и без этого известные избирателям. Но в конце был абзац, где было сказано: «Однако не в правилах нашей газеты игнорировать правду. Правда — прежде всего. Поэтому мы должны сообщить нашим избирателям, что данный кандидат на протяжении шести лет вопреки богоустановленным отношениям между мужчиной и женщиной исповедовал целибат, а его сестра занималась фестианством в греховном Нью-Йорке». И избиратель, испытывающий почтение к ученым словечкам, проголосовал против кандидата, вина которого состояла в том, что он в течение шести лет не вступал в интимные отношения с женщинами, а его сестра поддерживала искусство в Нью-Йорке. Вот это — серая технология, но у меня она вызывает уважение. Потому что, строго говоря, кандидата не оскорбили, его не обвинили в чем-то, просто-напросто расставили слова очень правильно. Это очень умелая технология.

К сожалению, у нас в России до этого уровня мастерства, ну может быть, за редким исключением, еще не доросли. Поэтому применяются гораздо более простые технологии, более грубые — и серые, и черные. Кстати, белых технологий практически не применяют. Хотя это странно, потому что есть действительно заслуженные кандидаты, о которых можно сказать много чего хорошего, но даже их политтехнологи редко делают упор именно на это. Скорее, они обращаются к серым технологиям либо даже к черным.

Поэтому кто заинтересован в честных выборах? Я думаю, только избиратели. Но этот интерес не надо переоценивать. В случае, если выборы носят явно нечестный характер, лишь меньшинство избирателей готовы к каким-то действиям — вроде тех, что были пять лет назад на Болотной. Большинство избирателей убеждены, что честных выборов не бывает.

И власть, в общем-то, дает для этого все основания. Кому как ни нижегородцам об этом не знать — и избранного мэра сажали за то, что он победил на выборах, это было всем понятно. И победителя потенциального в выборах — того же человека — за день до выборов снимали. И приставы у нас орудовали. Делалось это, кстати, от имени власти — полпреда Кириенко.

Александр Суханов: Это было давно, Сергей Николаевич.

Сергей Кочеров: Это было давно, но это не значит, что власть не готова к таким методам, если реально речь идет о поражении.

Александр Суханов: Хорошо, это власть. А не власть к чему готова?

Сергей Кочеров: Значит, оппозиция. Я тоже не испытываю особого почтения к ней. Оппозиция, во-первых, всегда использует ту технологию, которую применяет против нее власть, как свою технологию. Коммунисты у нас, например. Вот их кандидатов снимают за то, что они совершили юридические нарушения, а они к этому уже готовы, лидер заявляет: «Их снимают потому, что власть их боится».

Например, когда в 15-ом году у нас были выборы... Или в 14-ом? Выборы губернатора Шанцева. Сняли кандидата коммунистов Буланова, потому что он просто-напросто не набрал необходимого количества подписей депутатов местного уровня для выдвижения. Не набрал, потому что он этим не занимался. Вот его сняли. Коммунисты кричали: «Его сняли потому, что он представлял великую опасность для губернатора Шанцева». Год назад Буланов участвовал в выборах в городскую думу, где с треском проиграл представителю «Справедливой России», показав результат в 10 раз худший, чем победитель. Вот и все.

И на этих выборах, когда кандидатов-коммунистов снимают за то, что они не указали о себе некие данные в документах, позиция у партии та же самая: их снимают потому, что боятся как потенциальных победителей. Это тоже технология, опробованная КПРФ.

Вообще оппозиция всегда использует любые промахи власти на выборах в свою пользу, стремится показать, что мы все-таки набрали гораздо больше, чем нам реально отмерили. Понятно, что такие случаи имеют место.

Но даже в том случае, если выборы будут предельно прозрачными и честными по результатам, вот этого чуда не произойдет — проигравший не поздравит победителя. У нас это не принято, это не в нашей политической культуре. Я понимаю, чтобы газон был идеальным, его надо подстригать в течение 300 лет или, по крайней мере, гораздо большего времени, чем то, в течение которого проходят выборы в России. Понятно, что необходима большая политическая зрелость и представителям партии власти, и оппозиционным партиям.

Оппозиция имеет полное право говорить о фальсификациях на выборах, но представим себе такой вариант, что некой партии оппозиционной — вполне безопасной для действующей власти — предлагают подбросить, условно говоря, недостающие проценты для прохождения в Госдуму. Откажется она от этого? Нет, не думаю. Сочтет это просто как некое должное действие власти. Власть ведь сама часто применяет такие приемы — приписывает себе лишние голоса. Ну и что плохого, если припишут нам — сбросят с барского стола? Просто-напросто восстановят справедливость. А мы уж в парламенте покажем, что мы партия, которая действует в интересах народа.

Поэтому я бы не стал высоко оценивать в плане выборов ни власть, ни оппозицию. По той простой причине, что все они вышли из 90-ых годов, из советского общества. Я гляжу на некоторых представителей оппозиции и вполне допускаю, что они могли бы быть во власти. Просто вполне допускаю. И вы, Борис Борисович, могли бы во власти находиться при другом раскладе. И вполне возможно, что были бы депутатом от «Единой России».

Борис Надеждин: Если бы Немцов был президентом, я был бы премьер-министром.

Сергей Кочеров: Вы знаете, судьба Бориса Ефимовича тоже могла бы сложиться иначе. Все-таки мы здесь, в Нижнем, его хорошо знаем, и просто предполагаем, что на определенном этапе его пути с властью разошлись. Будь власть погибче, поумнее, она могла бы вписать Немцова в свои ряды и найти для него место. Но это о том, что было бы.

Возможна ли честная победа на выборах? Да, возможна. Почему нет? Если кандидат или партия настолько успешно проводят избирательную кампанию, настолько западают в душу избирателей, что не просто повышается их известность... Вот Борис Борисович говорил, что известность высока — да. Мне хотелось бы только знать — а вот положительная известность насколько высока? Насколько высока готовность избирателей проголосовать за партию? Я понимаю, что она выросла, по сравнению с началом кампании. Вопрос только в том, хватит ли этого, чтобы пройти в Государственную думу.

Борис Надеждин: Нет, конечно.

Сергей Кочеров: Ну, понятно, что нет. Вот в этом вся и проблема. Особенно для партий на правом фланге. Была СПС. Где сейчас СПС? Нет СПС. Была партия Федорова... То есть, этого самого...

Борис Надеждин: Прохорова.

Сергей Кочеров: Прохорова.

Борис Надеждин: Она не дожила до выборов.

Сергей Кочеров: Она не дожила до выборов, совершенно верно. Что будет с «Партией роста», если она не пройдет в Госдуму?

Из правых партий — право-центристских, скорее — существует только «Яблоко» неизменно. Оно пытается обновиться, но, судя по всему, это обновление ни к чему хорошему не приведет. То есть, понимаете, за каждой партией еще должна быть история, чтобы избиратель от выборов до выборов голосовал за нее, чтобы, в конец концов, эта оппозиционная партия проходила бы в Госдуму.

В данном случае можно даже привести в качестве примера того же Жириновского. Я не говорю ничего про его взгляды, про его идеи, и так далее. Но это партийный лидер, адекватный для современной России. Может быть, в будущем о нем будут вспоминать с улыбкой на лице, что подобные люди попадали в парламент и даже выступали. Но на 90-ые, 2000-ые и даже 2010-ые годы он как фактический лидер вполне адекватен. Он имеет своего избирателя, и именно он и обеспечивает результаты ЛДПР на выборах в Госдуму. И я, кстати, не уверен, что после его естественного ухода с этого поста ЛДПР будет представлена в Госдуме.

Поэтому много зависит от лидера — от его яркости, харизматичности, от умения воздействовать на именно своего избирателя. Не на абстрактного.

Правые партии полагаются, что на следующих выборах за них придут и проголосуют представители малого и среднего бизнеса. А представители малого бизнеса, как правило, вообще не ходят на выборы: они занимаются своим малым бизнесом. Вот в чем проблема. То есть, надо быть еще адекватным своему избирателю.

Все, я на этом заканчиваю. Спасибо.

Александр Суханов: Спасибо, Сергей Николаевич.

Борис Надеждин: Можно реплику сказать? Вы правильно сказали, что известность сама по себе не дает результата. Лучший пример — Анатолий Борисович Чубайс. Известность большая, а вот...

Александр Суханов: Найдите, кто за него проголосует.

Борис Надеждин: Но, тем не менее, известность у «Партии роста» была равна нулю три месяца назад. По этой причине сам факт увеличения известности уже по-любому увеличивает рейтинг.

Александр Суханов: Конечно.

Борис Надеждин: Еще одна вещь — по поводу Жириновского, правых партий и так далее. Знаете, у правых партий есть сущностная особенность, мешающая появлению ярких лидеров. Дело в том, что люди, которые по убеждениям скорее право-либеральные, не любят лидеров. Этих людей очень трудно сбить в стаю во главе с неким вождем. А вот для избирателей, которые голосуют за Жириновского, это как раз самое оно.

И Жириновский выполняет очень важную функцию в государстве российском, собирая протестную часть электората на слова типа «запретить кавказцам рожать», «мы вымоем сапоги в океане» - количество этого электората сейчас, к счастью, уменьшается. А потом он этот электорат спускает, голосуя так же, как «Единая Россия». Ему памятник надо поставить — он способствует стабильности государства.

Александр Суханов: Давайте от партий все-таки вернемся к технологиям. У нас сегодня сознательно стоит тема не партий, а технологий.

У нас сегодня очень много представителей СМИ. Пожалуйста, Вадим Андрюхин.

Владимир Лапырин: Газета «Новое дело».

Вадим Андрюхин: В последнее время пресса в технологиях не участвует — обратите внимание. В отличие от былых времен.

Владимир Лапырин: Не платят?

Вадим Андрюхин: Там очень много причин. Есть и финансовая причина. Но знаете, любое средство массовой информации, если оно государственное, негосударственное — я в негосударственном работаю — оно выживает только потому, что чувствует интерес читателя. Я именно о газетах говорю. Если бы интереса читателей не было, то газета давно загнулась бы. Да и государственные СМИ, я думаю, особо бы не вкладывали деньги.

Борис Борисович, я хотел вас спросить, какую явку вы планируете у себя по округу? Примерно хотя бы.

Борис Надеждин: 55 — точно, может быть, 60.

Вадим Андрюхин: Это высокая явка, да.

Борис Надеждин: У нас там разогрето.

Александр Суханов: Ну, это в Москве.

Борис Надеждин: Подмосковье, кстати — это ни разу не Москва.

Александр Суханов: Ну, Подмосковье.

Вадим Андрюхин: Вы знаете, я боюсь, что по Нижегородской области и Нижнему Новгороду будет гораздо ниже явка.

Борис Надеждин: У вас главная интрига — Заксобрание. Там такие битвы.

Вадим Андрюхин: Битвы... Понимаете, есть ограниченный круг людей, но создается иллюзия, что это как бы касается всего общества.

Вот недавно мне позвонили два человека — люди не бедные, скажем так, в своей сфере деятельности много чего достигшие. Они спросили меня: «А что за выборы-то будут?» Я говорю: «Как?» Вот они увидели по телевизору, что начались какие-то дебаты, звонят. Я говорю: «Выборы в Государственную думу и Законодательное собрание области». Они говорят: «Как интересно. А мы думали, что на следующий год — в Госдуму». И прочее. Я хочу сказать, что многих людей это не касается.

Что касается технологий, то, чем больше, на мой взгляд, общественный интерес к выборам тем или иным, тем меньше поле для черных технологий со стороны власти. Ведь власть не глупая абсолютно. Вы можете представить, чтобы в конце 80-ых годов были сфальсифицированы выборы, и Немцов не прошел тогда на Съезд народных депутатов РСФСР? Невозможно себе представить.

Борис Надеждин: В 89-ом? А тогда не было никакого смысла фальсифицировать.

Вадим Андрюхин: Но попытки около него и его товарищей, конечно, были. Может быть, и власть была неопытна, поскольку к другим выборам приученная в то время, и так далее. Но это невозможно было представить себе, потому что общественный интерес просто зашкаливал. Мы помним это время, прекрасно понимаем. Я думаю, что, чем больше общественный интерес к выборам, тем больше никаких фальсификаций невозможно, никаких подтасовок, и так далее. Чем меньше — поле становится очень необъятным. Начиная с людей, которые не пришли на выборы — за них голосуют, и в течение самой избирательной кампании, и так далее.

Сейчас в настоящее время, к сожалению, я должен констатировать, и судя по реакции своих читателей, общественного интереса нет. Конечно, хорошо, если в Подмосковье 60 процентов придет — это просто интересно понаблюдать даже. Я боюсь, 35 процентов максимум в городе и области придет. Здесь можно ожидать, чего угодно.

На мой взгляд, в последнее время — здесь даже Борис Борисович отчасти подтвердил — власть старается что-то делать, чтобы хоть какой-то интерес возник. Потому что действительно что-то надо.

Потому что проблема не только в выборах. Есть проблемы в партиях, которые нам ничего нового предложить не могут. Честно говоря, уже поднадоели одни и те же лица, одни и те же партии, одни и те же идеи.

Что самое интересное — сама-то власть меняется. Мы помним Владимира Владимировича начала 2000-ых, это другой человек сейчас, который свою эволюцию прошел. По крайней мере, пытается. Он меняется с миром, меняется и по отношению к нему россиян. Но я пока не вижу изменений ни у оппозиции, ни у тех партий, которые мечутся между оппозицией и властью, которые представлены в Государственной думе. То есть, свежих идей каких-то просто нет.

Борис Надеждин: И уже никогда не будет.

Вадим Андрюхин: Может быть, не будет.

Борис Надеждин: Кончилось время идей.

Вадим Андрюхин: Может быть, плохо, конечно.

И второй момент — я уже сказал, что все-таки, почему нет общественного интереса? Потому что так сложилось у нас, что избиратель, возможно, наевшись выборов 90-ых годов — начала 2000-ых годов, не видит отдачи от депутатского корпуса.

Давайте честно признаем, что в политической жизни Нижегородской области, например — я не буду говорить про всю Россию — выбора практически нет. КПРФ ушла — наша главная оппозиция — на Законодательное собрание, какие-то у них там междусобойчики с властью идут, непонятные порой для людей. Но в реальности это на людях не отражается. Про остальные партии хочу сказать, что всплывают только в период избирательных кампаний. Соответственно, создается необъятное просто поле для черных технологий со стороны власти.

Я с Сергеем Николаевичем соглашусь, что, скорее всего, дело здесь не только во власти, в ее злодейских замыслах, но в самой оппозиции так называемой.

Спасибо.

Александр Суханов: Спасибо.

Борис Надеждин: Можно по этому поводу? Вы знаете, время идеологий как отдельного свойства партий, политики реально закончилось. Уже никогда не будут партии и политика в таких черно-белых тонах — демократ, коммунист и так далее. Современные выборы делаются не в терминах идеологии, а повестки дня...

Вадим Андрюхин: Так даже в повестке дня, Борис Борисович, идей-то нету.

Борис Надеждин: И выигрывает тот глобально, кто создает, в каком-то смысле навязывает свою повестку дня. На сегодняшний день в стране повестка дня, в принципе, понятно, какая. Она ходит в стороне так немного. Повестка этих выборов — это отношение к Правительству Медведева. Вот реальная повестка выборов. Медведев нам сейчас помогает, он постоянно говорит что-то хорошее: «Держитесь там, денег нету». Это одна история. Важный момент.

Другая история заключается в том, что я, например, реально — я не хочу переоценивать свои усилия, но мне в Подмосковье — вы не поверите — удалось навязать свою повестку областной администрации — вот этот референдум, только его и обсуждают все. Я сейчас в газетах публикую фамилии единороссов, которые его остановили. Представляете, что творится? Они пишут: «Меня можно не печатать?» Вот это повестка. Кто навяжет повестку, тот имеет шансы.

Александр Суханов: Хорошо.

Владимир Лапырин: Повестка — это проблема какая-то, стоящая перед людьми, или это чисто игровая вариация?

Борис Надеждин: Хороший вопрос. Правильная политическая повестка — это в каком-то смысле сконструированный сюжет, основанный на реальном запросе масштабной части населения. Вот Путин это совершенно гениально сделал в истории с «Крым наш» и так далее. Вся страна два года парилась только по поводу Крыма и Украины, забывая про все остальное. Вот фактический пример. Почему? Потому что реальные действия были а) духоподъемны, б) правильны и попали в ожидания людей, которые встали с колен.

Александр Суханов: Хорошо. Сергей Викторович — председатель совета директоров нашей телекомпании «Волга». Пожалуйста.

Сергей Раков: Я продолжу тему СМИ коротенечко, а потом еще выскажу про технологии.

Я считаю, что средства массовой информации по-прежнему остаются главным инструментом при формировании общественного мнения при реализации повестки. Просто проблема в том, что сейчас каналов коммуникации, которые воспринимаются обществом или электоратом стало намного больше. Поэтому бесспорно, что жители потребляют информацию по-прежнему. Нельзя говорить, что люди аполитичны. Им интересно — начиная, как говорится, от разговоров на кухне и кончая какими-то политическими дебатами. Потому что нельзя, к сожалению, жить в России и не наблюдать за политической повесткой.

Мы видим яму на дороге даже через окно. В каких-то странах эти ямы почему-то не появляются, у нас они появляются. Но это вопрос второй.

Я бы вот, что хотел отметить, уважаемые господа. Смотрите, у нас в этом цикле политическом появилась «Партия роста». И со слов Бориса Борисовича — мы ему, бесспорно, верим — за несколько месяцев в Подмосковье, а я надеюсь, что, может быть, и по всей стране, она сделала политический рывок. Это надо отметить как некий политический прецедент, потому что, наверное, были получены какие-то великие согласия на эти активные действия. Чего тут скрывать? Что есть диалог и с Администрацией президента, и с другими политическими силами. Но то, что «Партия роста» сейчас выходит на плацдарм, с которого она, наверное, может сделать рывок вперед — наверное, нельзя исключать.

И мне очень импонирует позиция Бориса Борисовича, который как инструмент взял тему всенародных выборов мэров и исполнительных органов власти.

Что происходит, например, в Нижегородской области? Не секрет, что есть явный или не явный, скрытый или не скрытый конфликт у нас в регионе. Понятно, что в период предвыборной ситуации не всем, наверное, удобно, чтобы о нем говорили. Я поэтому скажу о нем завуалировано. Смотрите, что происходит: представители этих элит очень умело интегрируются в различные политические партии. И для того, чтобы принимать решения в будущем, связанные с законотворчеством, исполнительной деятельностью, как себя поведут потом эти в тигровой шкуре?... В овечьей шкуре, вернее.

Здесь ведь еще нужно посмотреть про суть тех людей, которые сейчас неожиданно становятся членами той или иной партии. Здесь речь идет о большем — существует ли политическая культура и внутренний регламент жесткий, партийная дисциплина, которые позволяют тем или иным людям вдруг стать членами этих партий?

И здесь истории с двойниками мы не раз обсуждали на эксперт-клубе, здесь истории и с мощными юридическими силами. Если мне память не изменяет, ни одного единоросса еще не сняли в нашем регионе. Наверное, это и хорошо, но, тем не менее, тоже некий показатель. Потому что, если мы говорим о демократическом процессе, то, наверное, изъяны-то есть у всех.

Я считаю, что сами партии должны вносить вопросы по саморегулированию, свои законы внутренние, поправки в уставы, и тогда избирателю придется меньше страдать от различных технологий.

И, если говорить про нижегородскую специфику, я очень сильно убежден, что конфликт элит на уровне города, который сейчас, может быть, будет уже отражаться на уровне области, решается только демократическим путем и именно ясной четкой позицией по отношению к прямым всенародным выборам мэра. Потому что, если мы вспомним, то у нас некая история началась с городского уровня.

И здесь, мне кажется, нужно не боятся открытых, смелых, масштабных решений, чтобы начать перестройку на уровне города именно с прямых выборов мэра. Тогда за этой идеей люди потянутся обязательно, потому что всегда у человека интерес вызывают выборы, скажем так, исполнительной власти — мэра, губернатора, а высокая политика, может быть, не всем даже и понятна, кто-то ее смотрит в дебатах. Но как раз та яма, которую мы видим через окно на дороге — это вопрос мэра и губернатора.

Владимир Лапырин: Есть, у кого спросить.

Сергей Раков: Да.

А Владимира Вольфовича мы видим уже лет 15-20 в политике...

Борис Надеждин: 25.

Сергей Раков: 25. И мы его и дальше будем видеть — лет еще много, надеюсь, но яма от этого не исчезнет на дороге. А вот, если мы будем выбирать конкретного человека во главе города, то, скорее всего, инструментарий, который потребуется, чтобы эта яма исчезла, у людей появится.

Все. Спасибо.

Борис Надеждин: Я бы хотел просто — не знаю корректно, некорректно — похвалить нижегородцев. Это одна из немногих областей в стране, где региональная элита способна противостоять присланным из Москвы большим начальникам. Удивительное дело. Не сравнить с тем, как Меркушкин Самару закатал. У вас жизнь кипит, бурлит.

Моя жизнь складывалась так, что я с конца 90-ых лично знал всех губернаторов нижегородских — Немцова, Склярова, Ходырева. С Шанцевым я еще был знаком, когда с Лужковым боролся, познакомился в Москве. Я хорошо знаю Климентьева, я закрывал его в этот период, чтобы вы понимали...

Сергей Кочеров: Вы себе это в заслугу ставите?

Борис Надеждин: Лебедеву Юрию Исаковичу помогал налаживать здесь хозяйство. Соответственно, с Вадимом Булавиновым тоже... Я как-то глубоко погружен во все эти ваши истории с Сорокиным тут...

Нижегородская область в этом смысле как-то отличается от других поволжских регионов. В ней есть какой-то стержень. И сгибать вас в бараний рог не получается. За что вам отдельное спасибо.

Александр Суханов: Вам спасибо на добром слове.

Владимир Лапырин: Рядом с вами сидит военный. Город-то у нас оборонный. Господин Солодкий Павел Михайлович — и омбудсмен наш, и военный.

Павел Солодкий: Я обычно представляю предпринимателей, а здесь вспомнили о военном...

Владимир Лапырин: Оборонный город-то.

Павел Солодкий: Сейчас за этим столом я все-таки, наверное, больше как лидер «Партии роста» в Нижегородской области.

Коллег выслушал. Сергей Николаевич правильно сказал, что траву 300 лет надо растить. Коллеги, наверное, очень важно после каждых действий, как ребенок ходит и набивает шишки — если он сделал вывод, что пальцы нельзя в розетку совать, значит, он будет расти, а если он вывод не сделал, значит, он будет исковеркан и изувечен. Так же и здесь. Если после каждых выборов не делать правильные выводы, не корректировать законы, подзаконные акты и вообще само общество, то мы другим способом не перейдем к цивилизованным отношениям.

Год тому назад были выборы в городскую думу. Ну настолько грязно все было. Ну согласитесь! Деньги раздавали прямо у избирательных участков в день выборов. Все это знают. Что — этим не страдали члены партии власти «Единой России»? Они были как бы сами по себе, партия — сама по себе. Набрал четыре тысячи, купил, привел, победил — стал депутатом. И мы это знаем. Что — партия осудила? Ну, да, наверное, как-то осудила публично, сказав, что никому это делать нельзя. Но отдельным фамилиям, которые сегодня депутаты, это можно.

Сегодня мы видим более чистые выборы, действительно. Но в этом две причины. Первая — это мое мнение — то, что 18 сентября — не лучшее время для выборов. Учитывая, что до конца августа все купались, собирали урожай, яблоки и так далее, а потом народ возвращается с дачи — опа! Уже выборы. А некоторые еще не вернутся в сентябре.

Поэтому, по моему убеждения, для России лучше выборы, когда весна или более поздняя осень, когда люди съезжаются на свои квартиры, где они живут и голосуют, а не находятся на даче, где они продолжают до октября месяца, может быть, пребывать. У нас очень большая категория дачников и людей отсутствующих. Поэтому неудивительно, что большой период пропустили, а сейчас приходят и говорят: «О! Выборы»... Да, конечно, выборы. Осталось 320 часов где-то до выборов. Это первое.

Второе. К сожалению, наши законы и порой заказные вещи позволяют на взлете снимать людей, а порой и партии, когда идет сбор подписей, когда они утверждаются.

Представьте ситуацию. Я не буду называть район городской, не буду называть кандидата — вы сами догадаетесь. Представляете, приходит комиссия ТИК, приходит один эксперт на район, которого МВД утвердило. Он пришел — проверил подписи, сказал: «Вот это неправильные, это правильные». Хватает? Хватает. Послезавтра вы получите мандат кандидата. Эксперт, которого утвердило МВД, проверил — все. На следующий день приходит человек — самовыдвиженец, который говорит: «А дайте мне ознакомиться с этими подписями». Посидел где-то отдельно в комнате пару часов. Родился вдруг на 11 листах иск в суд, что вот такая-то пачка ему кажется недействительной. ТИК и МВД говорят: «Да, этих людей не существует». Ну так вы забыли, что кандидат снял ксерокопии того, что он сдал. Оказалось, что в МВД подписи с исправлением квартир и номеров домов. МВД говорит: «Нет такого человека в такой квартире, даже такой квартиры не существует». Я говорю ЦИК: «Это же подделка практически, это исправление!» Мне говорят: «А как же мы найдем, кто это сделал?»

Мы не участвовали как «Партия роста» в прошлых выборах. Начинаем отсматривать историю этого района на прошлых выборах, оказывается, что тоже самое на этом же районе и было. И одну партию сняли, и целый ряд кандидатов. Они доказали, что было подделано, только спустя год. Они уже не восстановятся. Это подтвердил серьезный орган силовой, который провел экспертизу по почерковедению и все остальное. Только выборы уже прошли.

Поэтому если не сделать выводы из ошибок прошлых выборов, не избавиться от некоторых людей, которые, наверное, с какой-то целью это делают, не избавиться от каких-то технологий, который подрывают доверие вообще к выборам, то мы и будем возвращаться периодически к раздаче гречки, к сахару по 100 рублей за три килограмма.

Еще здесь обсуждали тему, кому нужны честные выборы. Вы знаете, у нас разные слои населения. Слава Богу, власть и губернатор проявили серьезный стержень и запретили сахар при сборе подписей и паспортных данных раздавать или продавать по дисконтной цене, и все остальное, и во многих районах порядок навели. Хотя навели поздновато, потому что десятки тысяч паспортных данных собраны, и как они будут действовать, мы с вами не знаем. Но есть люди, которые говорят: «Да я хоть с выборов сахар по 30 рублей поимею! Для меня это плюс. Я и не пойду, а вот сахар уже сегодня имею». К сожалению, это примитивно, но человек определенного уровня так рассуждает.

Мы призываем сегодня — я утром был на дебатах — вы придите, проголосуйте, используйте свое гражданское право. Потому что, если не используете, использовать может кто-то другой. Не давайте им на это никакого шанса.

Есть, конечно, и к власти вопросы — пожелания даже, можно сказать. Допустим, мы получили список бесплатных средств массовой информации — радио, телевидение — в пятницу в восемь вечера, а в понедельник уже время пошло. А для того, чтобы этим воспользоваться, надо заключить договор, дать ролик и, как минимум, за двое суток. Ну это кто должен был сделать? Ну, наверное, не партии точно, если мы получили в пятницу в восемь вечера графики и эфирное время.

Я надеюсь, что, делая правильные выводы, мы получим следующие выборы более чистые. Конечно, я понимаю, что это всегда будет борьба технологий. Но хочется, чтобы это было не на уровне борьбы гречки с сахаром, а все-таки и юристов было побольше, и здравого смысла. Борьба должна существовать и присутствовать.

О выборах мэра. Конечно, мы уже созрели для этого и мы ждем этого, наверное — когда партия власти скажет: «Ну, давайте, ребята. Мы разрешаем изменить устав города». Потому что действительно становится скучно и грустно, когда человек отходит от принятия решений, особенно политических. Мы должны оживлять это.

И надеемся, что те злободневные темы... Мы используем немножко другие технологии... Референдум... Я, допустим, столкнулся с тем, что в Борском и Семеновском районе шести тысячам человек ежедневно отключается свет. Это и деревни, и поселки, и дачные массивы. По несколько раз в неделю отключают. Цена вопроса, когда посмотрели, смешная. Я сказал: «А давайте «Партия роста» возьмет этот вопрос — собрали подписи дачников и жителей, и я буду этим заниматься». Пройдем мы, не пройдем — я себе поставил задачу эти шесть тысяч обеспечить бесперебойным светом. Потому что свет для них в прошлом году подорожал в два раза. И они имеют моральное право требовать от власти, чтобы пользоваться благами цивилизации.

Вот так. Спасибо.

Сергей Кочеров: Я могу сказать, что следующие выборы точно будут чистыми. Потому что это будут выборы президента. (Смех в зале)

Павел Солодкий: Да...

Александр Суханов: Хорошо, спасибо.

Пичугин Александр Владимирович. Пожалуйста. Это представитель уже новых СМИ — электронных. И, наверное, на выборы смотрите уже немножко по-другому.

Александр Пичугин: Спасибо. Да, нам в интернете несколько проще в этом плане, потому что подавляющее большинство политических партий, кандидатов не рассматривают пока интернет как некую достаточно мощную силу, воздействующую на избирателя. Это скорее в плюс работает, потому что можно оставаться над схваткой.

Последние два года удается совмещать работу внутри выборных кампаний и вот это наблюдение со стороны. Не спрашивайте, как — достаточно сложно, но, тем не менее, получается.

Согласен с Павлом Михайловичем, что эти выборы, по сравнению с прошлогодними, выглядят несколько более чистыми. Причина — либо в том, что законодательство действительно подчищают постепенно — серые зоны, либо все-таки уровень предвыборной дипломатии достиг небывалых высот. И я, скорее, склоняюсь ко второму варианту.

Потому что нас постепенно приучают — сначала журналистов-циников, а потом и всех избирателей — к тому, что по многим округам результат выборов известен задолго до непосредственно дня голосования, и по большому счету накануне дня голосования может произойти на выборах все, что угодно. Приучают постепенно, и, конечно, в этом плане ценность выборов постепенно снижается — самого факта голосования.

Когда мы задаем вопрос: «Кому выгодны честные выборы?» - тем, кто пользуется ровными дорогами, чистыми улицами и так далее. Но вот, к сожалению, этой прямой связи между тем, что я сегодня проголосую, и как я проголосую, так я буду жить в ближайшие четыре года — вот этой связи у людей давно уже нет. Ее становится все меньше, и ценность голосования сводится действительно к трем килограммам сахара.

Александр Суханов: Но это зависит ведь не от голосования.

Александр Пичугин: Это зависит, безусловно, от того, как сейчас ведутся избирательные кампании различными избирательными силами — и властью, и оппозицией. Действительно, всегда будут существовать определенные серые зоны, иначе мы не увидели бы сегодня каминг-аута Бориса Борисовича, потому что он достаточно откровенно признался в некоторых вещах, которые действительно по закону не наказуемы.

Владимир Лапырин: Увидим стрелку — будем знать, кто приклеивает.

Александр Пичугин: Безусловно.

Александр Суханов: И что она ведет в никуда. Да?

Александр Пичугин: Я бы все-таки хотел обратить больше внимания на то, что имитация выборов порой заменяет реальные выборы. Когда я говорю о предвыборной дипломатии, я именно это и имею в виду. Удобнее некоторым кандидатам рассматривать свою якобы избирательную кампанию как некую пугалку для ближайшего конкурента или человека, который считается более проходным на том или ином округе. Иногда уместнее создать мощную иллюзию своего выборного старта для того, чтобы потом как-то пополнить материально собственные бюджеты. Это происходит все чаще. Я, конечно, не могу говорить о конкретных фактах: это все на уровне слухов. Я думаю, что в следующих местных выборах (я не имею в виду выборы президента) мы будем видеть таких примеров еще больше.

Зачистка — слово военное изначально, но в последнее время становится все более предвыборным.

Вот все, что я хотел сказать.

Владимир Лапырин: Зачистка на каком поле?

Александр Пичугин: На окружном поле, разумеется. Хотя я сразу хочу сказать, что партию власти тоже нельзя под одну гребенку ровнять: округ от округа отличается весьма серьезно. И партия власти, несмотря на то, что в конечном счете борется за некую легитимизацию выборов, в конечном итоге идет к объяснению своего результата разными путями. Это заметно. Я могу об этом говорить на личном опыте.

Владимир Лапырин: Будем надеяться на это. Андрей Вовк — представитель молодежи. И в то же время СМИ представляет достаточно важное.

Андрей Вовк: Я хотел бы, кстати, поблагодарить нижегородское отделение «Партии роста» за то, что они как-то разнообразят нашу политическую жизнь и для средств массовой информации привозят спикеров, которые проводят какие-то мероприятия. Потому что я последние два месяца хочу куда-нибудь сходить на выборное мероприятие, с кем-нибудь умным пообщаться, а мне только кубы вот эти вот показывают.

У нас тема — белые и черные технологии. Я категорически против такой формулировки. Вот серенькое у нас все — не белое и не черное. У нас эти выборы серые, как серые зарплаты. У нас эти выборы в конвертах — серые выборы в конвертах. И в Госдуму, и в Заксобрание. И кандидаты серенькие. Вот и Вадим Андрюхин не даст соврать. По поводу СМИ — кандидаты боятся даже выражать какое-то свое мнение.

Ну, существует условно повестка. Ну кто-нибудь — выскажитесь за наших параолимпийцев! Ни слова. Хоть пресс-релиз прислали? Никто ничего не делает. Придумали себе: вернуть рынок, построить площадку детскую. Все. Ни шагу ни влево, ни вправо. Никому не интересно.

Собственно, выборы, кроме легитимизации, еще идут на оптимизацию. Мне кажется, почему все меньше и меньше в СМИ приходит рекламы политической? Они и бесплатно не хотят приходить: боятся. И платно не хотят приходить, потому что им сказать нечего, и дорого, и дешевле поставить куб — реально все заставили этими кубами, скоро головы у нас квадратные от этого будут. Дешевле издать в Кирове газетку со своим лицом и тремя фразами, чем придти в нижегородское СМИ — в федеральное отделение или в местное.

Понимаете, вот эта оптимизация и легитимизация — у нее есть, по моему мнению, одна очень простая причина. Мы же на гордуме видели другое. Может быть, там не было серого — там было черное и белое. И я помню прекрасно эти округа, где была борьба до последнего момента. Был на ряде округов, ездил в день выборов. Там было и за что бороться, и кандидаты были более-менее равные. Говорили, что вот — идет скупка голосов. Но скупали же все — значит, выборы были честными. (Смех в зале) Ну, условно: тебе предложили два кандидата 500 рублей и 500 рублей. Ты берешь от обоих, а потом выбираешь. Все предлагали тогда.

Сейчас — очень все просто. Объединение с выборами в Госдуму, вот этот единый день голосования, сентябрь — он задал вот этот тон, потому что сверху спустили всем регионам: «Ребята, никаких конфликтов вообще. Все молчим, все зачищены». У нас только КПРФ говорит — все уже привыкли — они голосуют против бюджета и говорят против партии власти на всех выборах. Все остальные кандидаты в округах — снятые, не снятые - они все боятся сказать слово, они все боятся что-то критиковать. Это правда. Мы звоним спикерам, мы просим их разных мнений. И большинство просто говорит: «Давайте после выборов мы что-то прокомментируем». Причем, любую тему — все боятся. Хотя, казалось бы — мы вам даем сейчас площадку, тираж 50 тысяч экземпляров — просто скажите что-то там по теме.

Что еще хотел сказать? Особенность тоже этих выборов — к сожалению, штабы не проводят ликбезы для избирателей. Это так обидно. Потому что четыре бюллетеня — просто страшно за жителей. Меня спрашивают люди из соседних домов: «За кого голосовать-то?» Они не понимают. Четыре бюллетеня у нас будут.

Борис Надеждин: В Подмосковье кое-где будет шесть.

Андрей Вовк: У нас в ряде районов области тоже будет еще бюллетень, потому что местные выборы. Настолько все запутано — никто не понимает, что и как.

Вот у меня мой округ — дзержинский. У меня от «Единой России» идет Осокин — я по личным причинам не буду за него голосовать. От КПРФ идет Лесков. Я проголосовал бы за Лескова, но не буду голосовать за КПРФ — тоже по личным причинам. И Сопин — за кого бы я проголосовал — не идет одномандатником. Он идет по спискам от «Родины». За Сопина голосовать готов, за «Родину» - не готов. Понимаете? Я — человек, который разбирается — не понимаю, за кого там голосовать. А жители вообще увидят эти четыре полотна — это будет просто мрак.

Александр Пичугин: Мы в нашей предвыборной газете объясняем.

Андрей Вовк: Мы тоже. У нас не предвыборная, но мы объясняем.

Александр Суханов: Вообще это должны делать избирательные комиссии.

Андрей Вовк: Это все должны делать.

Сергей Раков: А вы знаете, что у них нет бюджетов?

Александр Суханов: А причем здесь бюджет?

Андрей Вовк: В общем, это все к тому, что выборы серенькие, кандидаты серенькие, и результаты будут серенькие.

Александр Суханов: Спасибо.

Андрей Дахин: Можно? Эти определения — черное, белое, серое... Моя мысль следующая: лишь бы не цветное.

Павел Солодкий: Я хотел сказать, что, если бы дебаты были дебатами, где можно было бы задавать вопросы, то в повестке нашлись бы факты. Я бы поговорил о том, что Нижний — третий город в России по экологии после Норильска и Дзержинска. Это федеральные СМИ напечатали. Разве проблема экологии не наша? Но кому задать этот вопрос? Кто в ответе? Я с удовольствием бы его задал. Но мы первого сентября говорим об учебе, потом говорим еще о чем-нибудь. А на самом деле, если бы была возможность позадавать вопросы...

Александр Суханов: Хорошо, спасибо.

Александр Владимирович, «Российская газета».

Александр Сысоев: Вы меня в качестве «Российской газеты» пригласили? Или...

Александр Суханов: Нет, в качестве эксперта. Я просто говорю, что вы — директор нашего филиала.

Александр Сысоев: А, ну понятно. Потому что на самом деле с точки зрения представителей СМИ федеральных мне добавить нечего. Мы наблюдаем за выборами. Постольку, поскольку. Конец цитаты.

А если говорить с точки зрения человека, имеющего некий опыт и политический, и политтехнологический, то о черных и белых технологиях не очень интересно сейчас. О них интереснее было говорить, когда они есть. Когда они обновляют избирательный процесс, решая в том числе задачу участия политического и электоральной активности. Сейчас такая задача в политтехнологии не ставится.

Очень интересный аспект — расцвет технологий зависит от творчества. Есть креатив, есть технологии. Было очевидно — для меня, по крайней мере — что, чем больше свободы для творчества, тем больше этого самого креатива и тем больше технологий. Вот для меня примечательный расцвет технологий — это старые давние выборы депутатов Съезда народных депутатов СССР. Вот где расцвет. Почему? Потому что закон абсолютно свободен — делай, чего хочешь. Не отрегулированы вопросы фондов избирательных, не отрегулированы многие вопросы, которые сейчас суперзарегулированы.

Какую можно попытаться провести аналогию? Праймериз. Вот уж где вообще ничего не зарегулировано. Дари, чего хочешь, покупай, какими хочешь объемами — вообще твори, чего хочешь. Но, как это ни странно, на праймериз тоже технологий нет. Значит, не в этом дело. Дело, наверное, не в законах.

Тем не менее, почему на праймериз не получается, а в то время получалось? Потому что в то время те, кто креативил по поводу политических технологий боролись с тоталитарным в кавычках режимом — была какая-то мотивация, может быть. Мне кажется, что объясняется все тем, что сейчас при тех же самых праймериз нет креатива, нет технологий, наверное, тем, что праймериз органично входит в систему избирательного процесса в целом, политического. Почему? Вроде бы нерегулируемый процесс, на котором дозволено все, дает нам кандидатов, которые перетекают в протоколы для формирования органов местного самоуправления или органов власти. То есть, мы его беззаконно выбрали на праймериз, и он стал законным депутатом. Интересно.

То есть, почему нет креатива, нет технологий? Повторюсь — потому что все тотально зарегулировано в процессе, скажем так, оформления власти. И, естественно, в чести самые примитивные техники даже, не технологии — обзвон, встречи с избирателями, наружка в любом виде.

Александр Суханов: Наружное наблюдение?

Александр Сысоев: Нет-нет. Извините, за этот термин.

Дальше. Выборы предполагают наличие объекта выборов, способность выбирать, способность делать выбор. И вроде бы должны рекрутировать лидеров, обращать внимание на политическую культуру — об этом сейчас много говорилось. Но, возможно, существующей элите выборы не нужны. И, честно говоря, на результаты выборов больше влияет объявление в СМИ о том, сколько нынче стоит нефть, опозорилась ли на выборах Ангела Меркель и в какой степени и куда раскололся еще Евросоюз. Вот прямо на выборы в России это влияет. Это успешное применение политтехнологическое тех же самых средств массовой информации. Потому что вот эти судьбоносные для нашей мотивации голосовать моменты мы все-таки получаем из СМИ.

Давно я хотел об этом сказать — наверное, возражать не будете — на моральное состояние и здоровье населения политтехнологии влияют. Будоражат население и так далее. Наверное, сейчас не так сильно. Но почему бы в это спокойное серое время не обозначить тему ответственности тех, кто творит избирательные процессы, находясь в штабах, креативя, за состояние населения?

Вы говорите — денег у избиркомов нет. Пускай лицензии заверят. Пускай дают за деньги для профессионалов, технологов. Хочешь работать на выборах, хочешь зарабатывать и в таком случае влиять на население — ну, иди в комиссию, покупай лицензию.

Александр Суханов: Хорошо.

Александр Сысоев: Или иди в партию, если там уже много всего — и кодекс чести, и правила, и тому подобное. Нет проблем. То есть, должна быть некая квалификация. Позвал ты политтехнологов в качестве кризисных управляющих на некоторое время в регион — покажи лицензию. Или партия — примись в партию, работай через партию.

Это такие мысли, которые посещали не первый десяток лет уже, находясь на выборах. Почему бы сейчас в спокойном состоянии их не озвучить? Спасибо.

Александр Суханов: Денис Борисович Барышников — представитель нашего правительства.

Денис Барышников: Я хотел бы сказать спасибо «Партии роста» за то, что привозит к нам интересных спикеров, за их деятельность, поскольку интеллектуальный рост должен быть, и мы его сейчас видим на деле.

Что касается технологий, то хотелось бы отметить, что в нижегородском регионе мы наблюдаем некую эволюцию выборных технологий. Ведь первые кубы — я надеюсь, многие об этом помнят — привез Дима Гудков, когда он боролся за референдум как раз по прямым выборам мэра. После этого кубы стали использовать сначала КПРФ, потом «Единая Россия», теперь «Справедливая Россия», дошло до «Яблока», наконец-то, на этих выборах.

По поводу нанесения логотипов на асфальт — первым здесь у нас оказалось «Яблоко» в 14-ом или в 15-ом году. Потом подхватили «Патриоты России». Сейчас мы видим логотипы «Партии роста». Тоже, я думаю, интересно, по крайней мере — необычно, и избирателю это, может быть, даже нравится.

К сожалению, нет у нас сегодня представителя партии «Патриоты России». Мне всегда Мише Кузнецову хотелось задать вопрос по поводу этого непонятного лозунга, который у них на федеральном уровне принят...

Александр Суханов: Мы сегодня специально не приглашали...

Денис Барышников: «В пути на 2017 год». Причем тут 17-ый год? Я бы понял, если бы это была КПРФ. Когда идешь — читаешь, начинаешь задумываться — зачем?

Павел Солодкий: Там же рассчитано на подсознание. Это 25-ый кадр.

Денис Барышников: Ну, возможно.

Еще из таких технологий я бы привел некое перетекание, которое мы сейчас видим в нижегородском регионе — перетекание узнаваемых политических акторов из партии в партию. В принципе, об этом уже говорили — что, возможно, следующий состав Заксобрания будет менее подвержен партийной дисциплине и более подвержен внутренним договоренностям элит. Возможно, это будет так. Практика покажет.

Что еще хотелось бы сказать? Эти выборы, которые мы в ближайшее время будем лицезреть воочию, несколько сложны для кандидатов, поскольку изменились сами округа, появилась лепестковая нарезка, пропали элитарные чисто городские избирательные округа. То есть, кандидату теперь нужно уметь реагировать на вызовы и сельского населения, и малых городов, и вызовы столицы Приволжья, которой является Нижний Новгород. Я думаю, это тоже сказалось на избирательной кампании, которая сейчас проходит.

Что интересно — оппозиционные партии — КПРФ, «Справедливая Россия» и прочие — они не фиксируют каких-то грубых, грязных нарушений на выборах, говорят, что все идет тихо-спокойно, все нормально, все хорошо, главное — приходите. Это тоже какая-то определенная знаковая черта этих выборов.

Как-то, наверное, так. Что мне еще хотелось сказать? «Партия роста» не появилась на пустом месте из вакуума. У нее была хорошая довольно-таки платформа - «Правое дело». Думаю, какая-то часть ядерного электората «Правого дела» сработает на этих выборах.

Александр Суханов: Ядерная энергия пока накапливается... (Смеется)

Денис Барышников: Спасибо.

Александр Суханов: Спасибо, Денис Борисович.

Все имели возможность высказаться. В регламенте мы уже подходим к черте. Поэтому я хочу подвести небольшой итог нашего обсуждения сегодняшнего, выразить всем благодарность, и на этом сегодня тогда будем завершать нашу работу, чтобы не выходить за пределы регламента.

Прежде всего, не буду выставлять — я это никогда не делаю — оценки высказываниям, которые прозвучали. Не буду говорить — согласен, не согласен с мнениями. Я просто хочу подчеркнуть, может быть, некоторые моменты общие, которые в принципе прозвучали.

Во-первых, мы сегодня попытались поговорить о технологиях. Что такое технология? Это, прежде всего, инструмент для достижения какой-то цели. И в руках одного этот инструмент создает шедевр культурный, например, и исторический, а в руках другого — разрушительную силу, которая несет угрозу существованию человека.

То же самое, наверное, и избирательные технологии. Технологии, как мы говорим, двойного назначения. То есть, они могут работать на кандидатов и их интересы — лобби, элита и так далее, а могут работать в интересах населения, избирателей. Совместить, наверное, тоже можно — иногда это получается. Но, по большому счету, на нашем сегодняшнем этапе — это, наверное, невозможно.

Второй момент. Технологии очень хороши, пришли к нам, прежде всего, с Запада. Почему? Потому что там выборная кампания — это шоу, это спектакль. Это способ привлечь внимание, что идут выборы — иначе они могут этого просто не заметить.

Если мы превращаем свою избирательную кампанию в спектакль, то технологии должны работать на одни цели, действительно быть креативными, привлекать внимание. Если мы технологии привлекаем не для того, чтобы избирательная кампания была шоу, а чтобы избирательная кампания дала какой-то результат — насколько я понимаю, мы пока работаем на результат, мы считаем, сколько депутатов пройдет от кого, какие внутри местных парламентов и федерального появятся группы, соотношения и так далее — это мы работаем на результат того будущего парламента. Поэтому технологии и используются у нас с другой целью. Даже терминология маркетинговая — идет элементарная продажа кандидата в депутаты. И мы говорим: «Ребята, купите его, он хороший». «Купите эту партию, она хорошая, она про вас не забудет». Следовательно, и технологии, и процессы, и результаты маркетинговые.

Технологи, которые не пришли — это маркетологи, только в политической и избирательной сфере. Ничего другого, на мой взгляд, мы здесь не увидим. И в результате выборы превращаются, с одной стороны, в поиск спонсора, торги - «дайте денег, я, когда изберусь, их отработаю, отлоббирую».

Наиболее четко, мне кажется, позиция проявляется в деятельности системной оппозиции, которая у нас в Думу выходит. Эта системная оппозиция делает вид, что борется с партией власти за то, чтобы взять власть в свои руки. Но она только делает вид. Она больше всего боится взять эту власть действительно в свои руки. Их задача, на мой взгляд, немножко другая — сохранить возможность лоббировать интересы своих спонсоров в парламенте, в местных органах власти. Ничего другого им не хочется. Если мы внимательно посмотрим на их деятельность, мы это увидим.

Что касается несистемной оппозиции, то здесь ситуация немножко другая. Они сегодня не имеют реальных объективных шансов взять власть. И они это прекрасно понимают. Поэтому они ставят перед собой другие задачи. Более того — если они не упускают задачу взять власть, они говорят о других способах взятия власти — не о выборной кампании, не об избирательных кампаниях. Говорят о чем угодно, вплоть до введения внешнего управления. И это тоже понятно. Они сами понимают: выиграть выборы они сегодня не могут.

В результате мы получаем ситуацию, когда — за что поздравлять победителя, если победитель действительно заранее известен? Не может быть другого победителя сегодня в этой ситуации серости. Серость — это спокойствие. Электорат спокоен в двух случаях. В первом — когда он более-менее доволен, и ему не надо никаких изменений, второй случай — когда он не готов к изменениям, хотя начинает подозревать, что они необходимы. Вот какой у нас сейчас случай? Каждый, наверное, сам посмотрит и по-своему проанализирует.

Но то, что электорат спокоен, что никаких потрясений не предвидится в ходе выборов — это понятно.

По результатам выборов можно сколько угодно говорить о приписке голосов и так далее, но при любом раскладе мы понимаем: объективно «Единая Россия» возьмет большинство — нравится нам это или нет, не партийными списками, так по округам, она получит свои более 50 процентов, она останется правящей на ближайшие четыре года. Что будет дальше — покажет деятельность уже собственно оппозиционных партий. На сегодняшний момент мы другого не увидим.

Я не случайно задал вопрос: «Кто больше всех заинтересован в честных выборах?» На сегодняшний момент в честных выборах заинтересована партия «Единая Россия». Почему? Потому что именно ее все будут дружно обвинять в подтасовке и нарушении законодательства.

Борис Надеждин: И «Партия роста». (Смех в зале)

Александр Суханов: Не буду спорить. «Партия роста» - это партия бизнеса, они любят считать, они точно все рассчитывают. Поэтому — безусловно, и «Партия роста».

У «Партии роста» хорошие перспективы, если их продолжать в том же духе наращивать.

Спасибо всем большое за участие. Борис Борисович, спасибо, что согласились поучаствовать в работе нашего эксперт-клуба. Вы уже не первый раз у нас участвуете, насколько я знаю. Было уже такое на нашей памяти.

Борис Надеждин: Спасибо вам.