«Вытираешь слезы и идешь работать». Нижегородский танатопрактик — о гриме трупов
«Так работай с мертвыми»
Волкунович работает танатопрактиком шесть лет и является единственным специалистом в Нижегородской области с таким большим опытом.
«Если говорить коротко, то моя работа — это подготовка усопшего к церемонии прощания. Развернуто — подготовка к церемонии прощания, включающая в себя санитарную обработку, бальзамирование, реставрацию повреждений, сокрытие посмертных изменений, если таковые имеются. Это может быть посмертный грим, макияж, хотя не люблю эти слова. Их заказчики воспринимают тяжело. Помимо этого танатопрактик в ряде случаев контактирует с родственниками, взяв на себя часть психологической поддержки», — рассказывает она.
Нижегородка призналась, что путь к нынешней профессии был не быстрым, пришлось искать себя. Изначально она очень хотела стать медиком, но из-за проблем со здоровьем от мечты об учебе пришлось отказаться.
«Несколько лет было полнейшей растерянности. Что делать? Куда идти? Особенно, когда ум заточен под какую-то определенную науку — у меня, например, под медицину. Сначала работы были какие-то административные, дошла до того, что я даже на визажиста отучилась», — поделилась собеседница NewsNN.
Однако в процессе прохождения курсов Волкунович поняла, что это абсолютно не то, чем бы она хотела заниматься. Но именно случайность на одном из уроков помогла найти будущее призвание.
«На курсах я как-то сказала, что не хочу работать с живыми. Я, возможно, даже в тот момент так и не думала, просто вылетело. И девушка рядом сказала: „Так работай с мертвыми“», — вспоминает танатопрактик.
После этого нижегородка практически сразу приняла для себя решение обучиться на танатопрактика в русско-немецком учебном центре похоронного сервиса, который работает при новосибирском крематории.
«Я поехала туда. Нет, не поехала — просто побежала бегом! Обучение там длится несколько дней. Если ты действительно хочешь целиком и полностью освоить эту новую профессию, то этого недостаточно — нужна практика. Ну и, конечно же, знания, которые касаются строения тела, физиологии и так далее. Я тогда попросилась на стажировку в крематорий и работала там бесплатно, чтобы учиться и перенимать опыт. После начала помогать друзьям и знакомым бесплатно или за символическую сумму», — рассказывает Волкунович.
«Там уже были опарыши»
Как правило, очень часто к танатопрактикам обращаются родственники усопших, тела которых подверглись сильным посмертным изменениям или внешними травмами в результате несчастного случая. Например, ДТП, падение с большой высоты и так далее.
«Если разрушены кости, мягкие ткани, кожные покровы, то, в первую очередь, восстанавливается твердая часть — это может быть гипс, скульптурный пластилин и другие материалы. Потом восстанавливаются мягкие ткани, их объем и уже следом кожные покровы видимых частей тела. В случае, если последние сильно повреждены, можно взять кожу со скрытых под одеждой частей тела усопшего. Но опять же, те места нужно обработать. Завершающий этап — это работа с косметикой», — поясняет нижегородка.
Что касается времени, которое уходит на работу, то все зависит от конкретного случая. Бывает, что речь идет об эстетической подготовке лица усопшего непосредственно в катафалке или прощальном зале — это занимает от 10 минут до одного часа. На более сложные ситуации тратится от нескольких часов.
«У меня была работа, которая заняла 22 часа. Это случай, когда гнилостные изменения были настолько сильные, что там уже были личинки мух. Проще говоря, опарыши, которые были и на лице — но там только малая часть. И их просто удалить по одному пинцетом не получится. Они настолько кишат, что их нужно смывать и травить, причем делать это быстро, потому что они норовят разбежаться. Далее идет обработка, бальзамирование. Около 17 часов ушло на это и остальные пять — на восстановление лица и эстетические моменты», — рассказывает Волкунович.
По ее словам, всего лишь 30% работы танатопрактика — это посмертный грим и макияж. Как правило, они делаются специальными средствами, предназначенными для неживой кожи. В отдельных случаях средства могут быть «гражданскими» — чаще всего сухие: румяна, пудра, хайлайтер и так далее.
«Остальные 70% — это грязная и, простите, вонючая работа. И если вы не готовы к этому, у вас повышенное чувство брезгливости, вы не выносите запахи или тех же опарышей, то не стоит идти в данную сферу. Потому что это не тот случай, когда ты с чемоданчиком весь красивый приехал, кисточкой помахал, сделал макияж — и все. Но эта грязная работа позволяет в совокупности с теми 30% получить хороший результат», — отметила нижегородка.
«Прекрасная няня»
Поскольку профессия танатопрактика в России еще не получила большого распространения, грамотных специалистов не так много. Опыт и квалификация Волкунович позволяют работать с известными личностями.
«Бывает, что клиенты говорят: „Нам нужен хороший танатопрактик“, и коллеги обращаются ко мне. Одной из тех, с кем мне довелось работать, была всеми любимая „наша прекрасна няня“. Я готовила ее к похоронам. А вообще ввиду профессиональной этики я никогда не комментирую, кто как выглядел „до“ и „после“. Если пресса напишет, что человек был „красивый“ или „как живой“, то это лучшая оценка, которую можно услышать», — признается специалист.
Самые необычные запросы могут быть связаны как с внешним видом тела, так и с эксгумацией.
«Например, бывают просьбы покрасить бабушке волосы в розовый цвет, потому что в последнее время он ей очень нравился. Или нужно перемотать усопшего при перезахоронении в саван, так как изначально он был погребен не по традициям. Но этот запрос я не выполняла, потому что мы не сошлись в цене с заказчиком. Это стоит не пять тысяч рублей, так как есть определенные риски для здоровья в работе с подобным телом», — поясняет собеседница NewsNN.
«От пяти до 150 тысяч рублей»
Отвечая на вопрос, сколько денег получает танатопрактик, Волкунович отмечает, что все зависит от сложности работы и отдельной ситуации. Нередко специалист идет навстречу тем, кто не может позволить себе оплатить ее услуги.
«Макияж с восстановлением геометрии лица с перекрытием посмертных изменений у меня стоит от пяти тысяч рублей, комплексная подготовка — от 15 тысяч рублей. Стоимость реставрации тела зависит от его состояния. Например, тот случай, в котором были значительные гнилостные изменения и опарыши, — от 100 до 150 тысяч рублей, но это более 20 часов работы. Всегда стараюсь идти навстречу: бывает, у людей ограниченный бюджет на похороны. Все, что нужно, я подправлю: закрою рот, если это нужно, или подгримирую», — говорит Волкунович.
«Вытираешь слезы и идешь работать»
Нижегородка также работает с детскими телами, к ним у специалиста особое отношение. Вопреки убеждениям некоторых коллег, предпочитающих по возможности не гримировать несовершеннолетних усопших, Волкунович считает, что профессионал обязан работать со всеми, кому нужна его помощь.
«Дети были разных возрастов — от младенцев до подростков. Хотя я сама мать, не могу сказать, что я стою и убиваюсь над ребенком, обливаюсь слезами, потому что в таком случае я просто не смогу сделать свою работу. Однако у меня не поднимается рука положить маленького ребенка на голый холодный стол. Я стелю чистую пеленку, а потом кладу тело. Это какой-то внутренний, эмоциональный момент — мне так спокойнее. Хотя уважение должно быть к любому телу. Даже если это бродяга, алкоголик, наркоман или бомж — когда-то он тоже был чьим-то ребенком и кто-то его очень любил», — отмечает танатопрактик.
Волкунович добавила, что один из самых морально тяжелых моментов в ее работе был также связан с ребенком.
«Это был случай, когда привезли ребенка в крематорий на прощание, и мне нужно было подготовить внешний вид, поправить после транспортировки. И у него в гробу лежала любимая игрушка — кот Басик. На тот момент моя дочь была такого же возраста, и у нее была точно такая же игрушка. Это стало для меня триггером, руки затряслись — я же не бесчувственный сухарь. Вытираешь слезы и идешь работать. А что я выйду к родителям и скажу: „Извините, я не буду, давайте справляйтесь сами без меня“?» — недоумевает она.
Нижегородке также морально сложно работать с членами собственной семьи. Ей пришлось готовить к похоронам родную тетю.
«Я человек, очень привязанный к матери, к родителям в целом, и понимаю, что из этого мира живым еще никто не вышел. Думаю, что самый тяжелый случай и самая морально тяжелая работа у меня еще впереди», — добавила собеседница NewsNN.
«Проще было бы сказать, что ты проститутка»
Танатопрактик поделилась, что близких ее профессия не пугает:
«У нас тема смерти дома нетабуированная, никто этого не боится, никто не шугается. Супруг тоже, когда мы познакомились, отнесся нормально. Ему нравится следить за моими результатами, он меня во всем поддерживает. Но до встречи с ним от одного молодого человека я как-то услышала: „Я бы даже на тебе женился, но как сказать родителям, кем ты работаешь? Проще было бы сказать, что ты проститутка“».
Волкунович добавила, что ее 14-летняя дочь выбрала для себя осваивать профессию танатопрактика и не боится присутствовать на процессе работы.
«Она с 13 лет учится у меня тому, что я делаю, и не потому, что я ее заставляю. Я рекомендую ей не делать упор только на ремесло танатопрактика, освоить еще какую-либо профессию, получить профильное образование. Потому что с возрастом приоритеты могут меняться», — считает нижегородка.
В завершении разговора собеседница NewsNN добавила, что очень любит свою работу и считает ее своим призванием. Нижегородка настолько увлечена профессией, что даже в отпуске может по ней заскучать — работа начинает ей сниться.
«Кошмары меня не мучают, иногда могут быть сны, где я работаю с телом. А вообще моя профессия очень творческая, потому что двух одинаковых тел попросту не бывает. Мне приятно осознавать, что я могу если не отнять, то хотя бы облегчить людям горе утраты близкого человека. В моих силах сделать так, чтобы они могли попрощаться с ним, запомнить практически в прижизненном виде и в последний раз подержать за руку», — заключила танатопрактик.