Это нормально? Психолог, юрист и жертва — честно о буллинге
По данным статистики, более половины детей сталкивались с проблемой буллинга в школе. В своем докладе зампред комитета Госдумы по просвещению Яна Лантратова привела данные экспертизы центра «Безопасность 2.0». Так, число случаев травли среди несовершеннолетних с мая по ноябрь 2023 года увеличилось на 19,5% по сравнению с аналогичным периодом 2022-го.
В апреле в нижегородской школе №42 произошел инцидент с участием учеников. В Сети появилось видео, на котором был запечатлен момент издевательств над ребенком якобы из-за наличия у него болезни. Позже историей заинтересовался председатель СКР Александр Бастрыкин и поручил провести проверку. Однако это всего один случай из многих. И о нем стало известно благодаря общественному резонансу.
Жертва — агрессор — свидетель
«Буллинг, если брать четкий перевод, то это — травля. А именно преднамеренные систематические действия агрессивного характера, включающие неравенство социальной власти или физической силы», — говорит нижегородский психолог Марина Медонова.
Собеседница NewsNN уточнила, что в механизме травли существуют три роли: «жертва», «преследователь-агрессор» и «свидетель».
Объектом буллинга зачастую становится тот, кто не может ему противостоять. В группе риска находятся эмоционально чувствительные дети, склонные к слезам, или физически слабые, с низкой самооценкой. Впоследствии у таких школьников ухудшается здоровье, падает успеваемость, начинаются тревожные депрессивные расстройства.
Что касается, так называемых «преследователей», то инициаторы насилия, напротив, физически очень активны и импульсивны.
«Они легко справляются со стрессом, в отличие от жертвы травли. Агрессоры смелые, легко нарушают правила, с трудом их соблюдают. Плюс ко всему, у них отсутствует чувство сострадания», — отметила психолог.
У инициаторов буллинга чаще всего есть «свита». Эти люди четко распознают чужие эмоции, слабости и очень хорошо этим манипулируют. По словам Медоновой, чтобы запустить травлю, существует определенный мотив.
«Нужно удерживать власть, получить удовлетворение от того, что делаешь другому больно, и нужно за это вознаграждение. Оно не всегда материальное. Здесь речь идет о психологическом вознаграждении — усиливается, закрепляется престиж, определяется социальный статус в группе/классе», — объясняет собеседница NewsNN.
Но самая опасная роль в этом «треугольнике» — свидетель.
«К свидетелям относят тех, кто так или иначе знает про буллинг, но ничего не предпринимает. Ими могут быть одноклассники, которые знают и не сигнализируют взрослым, что в классе происходит опасная ситуация. Педагогический коллектив — это тоже свидетели, которые видят, что в классе какого-то ребенка унижают, но учителя бездействуют. Родители, которые не обращают внимание на подавленное состояние ребенка, — тоже свидетели», — пояснила Медонова.
Насилие порождает насилие
Почему же, например, дети, наблюдающие издевательства над одноклассником, молчат и не обращаются к взрослым? Психолог считает, что причина кроется в банальном страхе.
«Если вдруг есть желание это прекратить, то им становится страшно, что они тут же могут лишиться собственного статуса безопасности и какого-то определенного положения в коллективе. Для свидетеля находиться в этой небезопасной среде тоже некомфортно, они переживают, чувствуют свою беспомощность, стыдятся. Из-за этого они в большинстве своем выбирают присоединиться к агрессору, потому что это — инстинкт самосохранения», — говорит она.
Даже если педагогический состав все-таки обращает внимание на проблему, то чаще всего это порождает насилие.
«Нередко в школах занимают позицию, что это нормально, якобы дети так общаются или жертва сама виновата. Второй способ, которым пользуется школа, — это вызвать „на ковер“, в адрес преследователя начинают нестись фразы, которые приравниваются к угрозам. То есть, властная фигура использует по сути те же самые методы, что и агрессор. Хулигану разъясняют последствия, могут поставить на учет. Насилие порождает насилие — замкнутый круг», — поясняет собеседница NewsNN.
Что же делать родителям, ребенок которых стал жертвой буллинга? По словам Медоновой, в первую очередь, необходимо защищать свое чадо. Это может быть смена класса или даже школы. Но не всегда такая мера эффективна.
«Ребенок остается жить в том же самом дворе, где и все его бывшие одноклассники. Важно понимать, что на освободившееся место обязательно выберут новую жертву. Это может быть другой ребенок или учитель. Для работы с буллингом в классе необходимо выстраивать взаимодействие всех участников — детей, педагогов, родителей. Важна работа в групповом формате, сплочение. Сейчас есть медиаторы. Желательно, чтобы такой специалист работал с подобной группой на понимание, что буллинг — это не норма. И если травля имеет место, то важно осознавать, что коллектив „зараженный“. И это явление подлежит лечению», — заключила специалист.
Ответственность за буллинг
Доцент Финансового университета при правительстве РФ Оксана Васильева рассказала NewsNN, как родители могут защитить своего ребенка с точки зрения правовых мер.
«Нужно обратиться к руководству образовательного учреждения — написать официальное заявление директору, в котором подробно будет изложена суть проблемы. Важно затребовать копию заявления с подписью ответственного лица. Школа, как и любая государственная структура, обязана предоставить ответ в течение 30 дней», — рассказывает специалист.
Также стоит направить жалобы в органы, занимающиеся образовательными вопросами, в том числе уполномоченному по правам детей. Можно обратиться в прокуратуру. Кроме того, имеет место и публичное освещение проблемы.
«Рекомендуется обратиться за поддержкой к общественности через социальные сети, СМИ и некоммерческие организации, специализирующиеся на вопросах буллинга. Но делать это следует только с согласия ребенка, чтобы избежать дополнительной травмы», — поясняет Васильева.
Специалист считает, что в данном случае допустимо и судебное разбирательство — в случае, если все предыдущие действия не дали результата.
«Стоит проконсультироваться с адвокатом и подать иск о защите чести и достоинства ребенка. Вы вправе требовать по суду опровержения порочащих честь, достоинство или деловую репутацию сведений. Одноклассники младше 14 лет не несут ответственности, однако за их действия отвечают родители и законные представители», — заключила она.
По словам адвоката Виктора Камалдинова, за оскорбление или унижение может быть наложен административный штраф от 3000 до 10 000 рублей. Однако, если речь идет о доведении до самоубийства, то при определенных обстоятельствах можно получить реальный срок.
«В случае травмирования несовершеннолетнего в период нахождения в образовательной организации, последняя может быть привлечена к уголовной или административной ответственности», — добавил собеседник NewsNN.
Взгляд изнутри
NewsNN также пообщался с нижегородками, которые в школьные годы были по разные стороны буллинга.
Ольга, 26 лет — «агрессор»
«До старшей школы я была агрессором, если можно так выразиться. Я жила по принципу „если будет драка, то бей первый“. Я не отличалась примерным поведением на уроках, из-за чего меня часто выгоняли из класса. Мне казалось, что я могу делать все, что угодно, и никто мне ничего за это не сделает.
Однако я никогда не трогала тех, кто слабее меня. В основном объектом моих издевок были те, кто шел со мной вровень по учебе и школьным активностям. До восьмого класса я была старостой. Мне хотелось всегда быть первой, и я часто жестко шутила над теми, кто мог бы занять это первенство.
Я не была звездой школы, выглядела не очень хорошо по сравнению с другими. Плюс ко всему, училась в гимназии вместе с детьми обеспеченных людей, разница была ощутимая. Возможно, из-за этого я так себя вела: компенсировала комплексы и пыталась самоутвердиться. Я знала все свои недостатки и сама их высмеивала, чтобы никто другой не мог это сделать.
В старших классах у меня что-то щелкнуло в голове, и я перестала себя так вести. Наоборот, забилась в угол. Может, так сработал переходный возраст».
Елена 31 год — «жертва»
«Начиная с первого класса, я всегда была лидером среди ребят и одной из самых популярных девочек у мальчиков. Но в восьмом классе все изменилось — меня начали травить. В нашей параллели образовалась „коалиция“ из пяти-шести девочек, которые начали меня буллить. Но делали они это за спиной, продолжая мило общаться со мной при встрече. Мне могли начеркать в тетради, разрисовать сумку.
Однажды я нашла в раздевалке свой зимний пуховик — он был полностью оплеван, даже в карманах. И эти же девочки стояли рядом и искренне удивлялись, кто же мог такое сделать. Я прекрасно знала, что это они, но ничего не могла им сказать. Конечно же, я боялась — их было больше, да и физически я была слабее них. Но и каких-то слез, истерик я не показывала — вообще не реагировала.
Видимо, через пару месяцев им надоело ждать, что я как-то проявлю эмоции, и они отстали, переключившись на кого-то другого. До сих пор я так и не научилась защищать себя и всячески избегаю конфликтов».
Как и десятки лет назад, проблема буллинга продолжает жить в стенах учебных заведений и негативно влиять на физическое и моральное здоровье жертв. В любом случае, важно понимать, что ситуация сама собой точно не решится. И самое важное, что могут сделать люди, которые стали свидетелями преследования, — не молчать.