О сложностях и тонкостях этой профессии NewsNN рассказал спасатель международного класса водолазного подразделения Приволжского регионального поисково-спасательного отряда МЧС России на Бору Игорь Степанов.
«Надо учиться ходить „без глаз"»
Уроженец Якутии Игорь Степанов стал водолазом в 1993 году. На тот момент будущему спасателю международного класса было 25 лет. Карьеру начал сразу с должности начальника Якутско-республиканского спасательного отряда.
«Рабочих погружений в Якутии было немного. Настоящие спуски начались уже после переезда в Нижегородскую область в 1999 году», — отметил собеседник NewsNN.
Первым заданием было найти девочку в одном из нижегородских водоемов. Степанова тогда поразила чистейшая вода, по его словам, «как в море».
«Подумал: „О, какая вода хорошая! Все видно, хорошо работать“. А следующий спуск был на Оке. И вот тогда я понял, что здесь надо учиться ходить „без глаз“. Как сейчас помню, на площади Ленина спуски были. Один купался и начал тонуть, второй пошел его спасать и вместе с ним ушел под воду. я не видел света мощного галогенового фонарика. Ила столько, что вода чернущая», — поделился водолаз.
Вообще 99% работ нижегородским спасателям приходится выполнять, что называется, на ощупь. Идеальными условиями работы под водой считается видимость хотя бы полтора метра. Но это большая редкость. Куда комфортнее работать зимой, хотя и в подледных погружениях есть свои нюансы. Прежде всего надо выпилить майну и подготовить ее для спуска водолаза. А еще перед погружением следует держать в тепле редуктор, чтобы тот не замерз до погружения.
«В начале 2000-х меня отправили в Павлово доставать „Газель“ с челноками. На улице были 30-градусные морозы. Чтобы я дошел от машины до майны и не околел, на меня накинули дубленку. На обратном пути мой костюм покрылся слоем льда», — вспоминает водолаз.
Приходится отбиваться от родственников
Степанов рассказал, что у других спасателей время измеряется минутами, так как есть вероятность, что на месте ЧП — живые люди. У водолазов же почти не бывает срочных вызовов, поскольку чаще всего их привлекают к поиску трупов. И все-таки работать приходится в темпе — над душой стоят родные и близкие погибших.
«Мы всегда стараемся работать быстро, но находятся те, кто называет нас медленными. Бывало, что омоновцы охраняли нас от агрессивно настроенных родственников, — поделился сотрудник МЧС. — Вообще когда нам говорят: „Ищите где-то там“, отвечаем: „Возьмите любой теннисный шарик и бросьте его на футбольное поле. А другому завяжите глаза и пусть его ищет“. У нас примерно так поиски и проходят. Но многим кажется, что мы медленно работаем. Насмотрятся фильмов, где водолазы работают в отличных условиях при отменной видимости, а нам отдуваться», — посетовал спасатель.
Что говорить, работа у водолазов нервная. Не зря с ними работают психологи. Хотя по большей части психологическая помощь требуется молодым специалистам — их учат правильно реагировать на произошедшее, в том числе морально готовиться к непростым спускам. А мастерам своего дела, таким, как Степанов, психологи уже не требуются. Он уверяет: со временем ко всему привыкаешь и тело утопленника воспринимаешь исключительно как объект, который нужно как можно скорее достать.
Не стоит также забывать, что профессия водолаза считается особо опасной. Ведь специалистам приходится трудиться в условиях повышенного давления. «Водолаз, как правило, сразу предупреждает о плохом самочувствии. Говорит: „Что-то я не могу продуться“, то есть выровнять внутреннее давление. Из-за этого и возникают травмы», — поделился собеседник NewsNN.
Именно поэтому главным заболеванием водолаза считается баротравма легких либо уха. Хотя и отравления не так уж редки. Но они случаются на большой глубине, а водоемы Нижегородской области в среднем не глубже десяти метров.
«Кидаем жребий: кто пойдет под воду?»
Несмотря на опасность и высокие риски, водолаз искренне считает, что ничего фантастического в его работе нет. Ведь спасение — это чрезвычайная ситуация. В основном рабочие будни протекают по довольно банальному сценарию: учеба, общение с психологами, занятия по физподготовке.
«Работаем посменно. Заступили на сутки — отработали — четверо суток дома. Но если вдруг где-то что-то случается, нас не спрашивают — сразу выезжаем на происшествие», — пояснил Степанов.
И хорошо, если ехать надо за пределы Бора и близлежащих районов, например, в Арзамас. Хоть какая-то смена обстановки. Собеседник NewsNN вспомнил, как в начале своей карьеры на Нижегородчине объездил чуть ли не всю область, знал почти каждый водоем: где какая глубина, где какой рельеф. И эти знания не раз пригодились в работе. Сегодня выездов не так много, поэтому водолазам приходится за них бороться. «Кидаем жребий: кто пойдет под воду?» — уточнил Степанов.
При этом спасатель добавил, что в его деле важно не растерять навыки. Ведь если долго не погружаться, то организм отвыкает. После длительного перерыва под водой тяжело и некомфортно. Начинаешь вспоминать, что и как делать. А когда натренирован, работаешь на автомате, не задумываясь.
Одно радует: если водолазам приходится бороться за выезды, значит, люди стали реже гибнуть в водоемах. Догадку NewsNN подтвердил спасатель международного класса Игорь Степанов. «Если в 2000-х один спасательный отряд поднимал до 50 тел, то сейчас — в два раза меньше. Хорошая тенденция», — заключил водолаз.