— При каких условиях всех нижегородцев снова отправят на самоизоляцию?
— Я бы переформулировал этот вопрос так: вернемся ли мы к тому формату изоляции, который был этой весной? Нет, не вернемся. Жесткого локдауна никто не допустит. Основные меры ретранслируются уже сейчас — масочный режим, дистанцирование, рекомендации для работодателей по организации удаленной работы сотрудников. Возможно, эпидтребования станут жестче, но экономического локдауна не будет. Это решение общероссийское. Об этом говорят и на федеральном, и на региональном уровне. Но, с другой стороны, я бы всех мобилизовал в плане того, какие эпидмеры нужно соблюдать. Чтобы мы более осознанно, более законопослушно выполняли те требования, которые к нам предъявляют санитарные врачи, которые нам диктует медицина, чтобы успеть справиться с пациентопотоком.
— Многие нижегородцы жалуются на отказ медиков брать у них тест на ковид. Мотивация разная. Например, отказывают тем, кто, имея ковид-симптомы, чувствуют себя более-менее сносно. Или отказывают, ссылаясь на нехватку работников. Не будет преувеличением, если мы скажем, что таких сообщений тысячи. Есть ли указания регионального минздрава, предписывающие, у кого брать тест, а у кого нет? Какова же погрешность статистики, собираемой в регионе, если обследуются не все больные?
— Да, такие указания действительно есть. Если у человека четко выраженная симптоматика, свойственная острым респираторным вирусным заболеваниям, то у него, конечно, нужно взять тест на коронавирус. Но эту симптоматику должен зафиксировать врач. Если мы говорим о тех, кто находится в контакте с заболевшим, то сразу же брать тесты у них не надо. Это ничего не даст в подавляющем большинстве случаев — тест ничего не покажет. В лучшем случае у «контактных» нужно отобрать тест на восьмой-десятый день после последнего контакта с заразившимся. А если симптомов нет спустя это время, то и брать анализы бессмысленно.
Сейчас на федеральном уровне идет переосмысление этих требований. Я думаю, что в ближайшее время доведут до субъектов новые рекомендации в отношении того, как тестировать контактных лиц. Если симптомов нет, если человек провел определенное время в изоляции после того, как случился контакт с заразившимся, то от тестов на самом деле эффекта не так много.
Поэтому тесты берутся у тех, кто попал в больницу с воспалением легких, и у тех, кто болеет с ярко выраженной симптоматикой в домашних условиях. Тем, кто возвращается из-за рубежа, тесты тоже нужны. Но они делаются не в рамках программы ОМС, а за счет самих граждан либо за счет работодателя, если поездка была связана с командировкой.
Что касается погрешности статистики, я приведу, возможно, неликвидный пример, но он очень важен: вирус герпеса. Мы определяем, есть он или нет, когда у человека возникает ярко выраженная симптоматика — «простуда» на губах, как это называют в народе. Тогда проводим анализ и выявляем — да, вирус герпеса есть, он находится в стадии манифестации, агрессивен и требует противовирусной терапии. Но 95% населения Земли поражены этим вирусом. Почти все мы являемся его носителями. Поэтому тестируй всех, не тестируй — мы все равно получим не совсем объективную картину. Конечно, можно выявить тех, кто находится в острой стадии, но их будет минимальное число. А большинство людей просто является носителями, и тесты могут этого не показать, потому как болезнь протекает бессимптомно.
Вот и с коронавирусом такая же ситуация. По нашим данным, 86-87% населения переболели COVID-19 бессимптомно. То есть, они этого даже не почувствовали. Стоит ли брать у них тесты? Ни в одной стране мира такую задачу не ставили. Ведь важнее идентифицировать именно тех, у кого есть те или иные симптомы, поскольку с ними должна активно работать медицина. По такому же пути пошла Россия, и Нижегородская область, в частности. В первую очередь тестируются те, кто проявляют существенную симптоматику.
— Сейчас вновь всплыл скандал с дзержинской медсестрой, которая привязала ребенка колготками к кровати. Вы даже прокомментировали его в Instagram. Но вопросы все равно остаются. Инцидент произошел в 2018 году, а вы пишете, что она уволилась по собственному желанию в октябре 2020 года. Как вышло, что ее не уволило руководство сразу после скандала? Почему после этого ей позволили работать с детьми? Означает ли это, что, если нет уголовного дела, за подобный проступок можно отделаться легким выговором?
— Скандал не был связан с этим конкретным человеком. Просто во время своего увольнения человек решил всем напомнить, что была такая ситуация. Я поднял архивы, пообщался с коллегами, которые по линии МВД отрабатывали это дело. В принципе, тогда все необходимые действия были проведены. Были допрошены все, кто имел отношение к работе реабилитационного центра. Пообщались и с родителями, и с сотрудниками, провели экспертизы, обследовали самих детей на предмет негуманного отношения. В общем, большую работу провели. Тем не менее, в возбуждении уголовного дела было отказано.
Но для меня лично это не показатель того, что нужно успокоиться и сказать, что у нас ничего подобного нет. Если есть дым, значит, где-то есть огонь. Значит, мы должны отреагировать. Именно поэтому я дал поручение своему заместителю, собрал межведомственную группу, чтобы отработать тему не только по этому реабилитационному центру, а по всем стационарным и полустационарным формам оказания социальной, медицинской помощи детям и пожилым людям. Чтобы таких сюжетов у нас в дальнейшем не появлялось.
Но в этой истории есть еще и эмоциональный, личный оттенок. Даже если таких скандалов не будет, кто-то, может быть, захочет их спровоцировать или придумать. Потому что здесь очень большую роль может играть человеческий фактор. Речь о людях, у которых свое настроение. Сегодня она дружит с коллегой, а завтра поругалась с ней и решила написать на нее жалобу. Ведь межличностные отношения крайне важны. И, конечно, задача руководителей организаций — не допускать подобного межличностного конфликта. Если есть нарушения, об этом обязательно нужно доложить по всей форме в курирующее министерство, в правоохранительные органы.
Но я бы в такой ситуации обратился в отраслевое министерство, к руководителю и, может быть, в правоохранительные органы. И не побежал бы сразу об этом рассказывать в прессе. Я не стал бы называть конкретные фамилии, тиражировать их в паблики, будучи неуверенным в том, что эти люди совершили какие-то неправильные поступки. Но это личная точка зрения, я ее не экстраполирую на всех. Наверное, для коллег было комфортно так эту информацию преподнести.
— При предыдущем губернаторе в области работала программа по привлечению молодых специалистов на село. В том числе и медиков. Как обстоят дела с молодыми кадрами в сельской местности сейчас?
— Сейчас мы тоже реализуем такую программу. Есть федеральная программа по так называемому подъемному миллиону. Есть и наши региональные стимулирующие выплаты, и дополнительные возможности. Причем где-то помогает регион, где-то — муниципалитет. Например, строится жилье. Буквально на днях проходило совещание в отношении того, какое количество квадратных метров для медиков, соцработников и учителей будет запущено в этом и в следующем году. Мы не сидим сложа руки. Эта работа активно ведется.
Конечно, специалистов не хватает, причем, не только в сельской, но и в городской местности. Понятно, что завтра мы не проснемся в новой стране, в новой Нижегородской области, в которой будет всего всем хватать. Сейчас специалистов вообще везде не хватает, не только в социальной сфере. Зайдите в любой банк, на любое предприятие, и вам скажут, что у них кадровый голод. Особенно, если речь идет о высококвалифицированных кадрах — здесь не просто голод, но уже и жажда.
У нас в системе здравоохранения очень большой процент совместительства — 1,5%. Что мы будем делать? План есть. Например, целевые договоры на обучение. В этом году у всех лечебных организаций была возможность заключить такие договоры с головным вузом — Приволжским исследовательским медицинским университетом. И многие лечебные организации сделали это, на такие цели были выделены деньги. Их целевые студенты уже пошли учиться в медицинский вуз.
Ну и коронавирус дал нам возможность привлечь в медицинскую сеть молодых специалистов — старшекурсников, ординаторов. Так как сотрудники пенсионного возраста на какое-то время сейчас выведены из активной фазы работы, переведены на дистантные формы, например, задействованы в колл-центрах, чтобы не пересекаться с пациентопотоком. Молодые специалисты пришли нам помогать. Но кадровый дефицит есть, я это не скрываю.
— Многие больницы города и области сталкиваются с проблемой устаревания оборудования. И это, несомненно, большой минус в качестве обслуживания пациентов. Каков процент устаревшего оборудования в медицинских учреждениях на сегодня?
— Процент износа составляет примерно от 45% до 55%, в зависимости от тех или иных позиций медоборудования. Это достаточно приемлемый уровень. Да, может, где-то еще остался старый рентген-аппарат, где-то вышел из строя аппарат УЗИ. Но, тем не менее, в целом в области идет активная фаза обновления оборудования.
Мы ежегодно закупаем большой объем оборудования. И в этом году успели закупить, несмотря на коронавирус и на то, что многие больницы перепрофилировались, а сотрудники перегружены работой по борьбе с COVID-19. Например, купили восемь компьютерных томографов, и они уже работают. Также закупили рентген-, УЗИ-аппараты, дыхательные аппараты (и наркозные, и ИВЛ).
Когда я только начал работать в Нижегородской области, пообщался со многими врачами и выяснил, что у нас очень большой процент износа эндоскопического оборудования. Это инструменты для проведения гастро-, фибро- и колоноскопии. Мы оперативно разработали программу по их закупке. И сейчас оно уже приобретено и разъехалось по
муниципальным образованиям. Пусть пока частично, но все же усилили эндоскопическую службу новыми стойками и эндоскопами.
— Как обстоят дела с вопросом бесплатного и льготного лекарственного обеспечения населения? Хватает ли на это средств?
— Нижегородская область — один из первых регионов России, начавших лечить пациентов, которым требовалась лекарственная терапия в рамках борьбы с новой коронавирусной инфекцией, амбулаторно. Наши пациенты еще в начале октября начали получать такие лекарства. Мы оплачивали их по направлению дневного стационара. То есть, открывали дневные стационары на дому у пациентов, к ним приходили врачи и на руки выдавали необходимые медикаменты. Начали с небольшого количества, но сейчас такими лекарствами пользуются уже более пяти тысяч человек в области. Видимо, от этой практики достаточно хороший эффект.
Недавно президент России Владимир Путин принял решение выделить дополнительные пять миллиардов рублей всем регионам России на покупку нужных лекарственных препаратов. Из этих денег Нижегородская область получит порядка 120 миллионов. Мы направим их, в частности, на лекарственное обеспечение лиц, которые будут лечиться амбулаторно.
Что касается других льготных препаратов для пациентов, имеющих статус инвалида федерального или регионального уровня, и тех, кто страдает всевозможными генетическими заболеваниями, проблем с обеспечением по этому направлению мы на сегодняшний день не видим. У нас достаточно хорошая обеспеченность и по числу людей, которые получают медикаменты, и по качеству препаратов.
Мы активно увеличиваем темп обеспечения пациентов, у которых в этом и в прошлом году была сосудистая катастрофа — инсульт и инфаркт. По этой группе пациентов идет специфическое лекарственное обеспечение препаратами, которые должны вывести их на стойкую ремиссию. Это профилактические препараты, позволяющие снизить риск повторного эпизода. Поэтому в прошлом году федеральный Минздрав принял решение внести таких пациентов в соответствующий регистр, сосчитать их количество по всей стране. Мы это сделали. И денег у нас достаточно. Буквально за четыре месяца в регионе процент обеспеченности лекарствами людей, которые перенесли инфаркт или инсульт, выросло с 70% до 98%. То есть 98% лиц, у которых была сосудистая катастрофа, уже получают бесплатные медикаменты по профилю болезней системы кровообращения.
Более того, комплекс лекарств, которые люди получают, очень современный. Это препараты, выпущенные даже не в прошлом году, а в этом. В перечне достаточно много инновационных лекарств, которые по своим фармакологическим свойствам значительно превосходят непатентованные дженерики и даже те препараты, которые уже широко известны в клинической практике. Мы здесь деньги не экономим. Все, что наши врачи считают нужным назначить пациентам, уже закуплено.
Пользуясь возможностью, хочу через СМИ донести эту информацию до всех. Если у вас был инсульт или инфаркт, вы имеете право на бесплатные медикаменты. Появитесь в своей поликлинике, пообщайтесь с участковым врачом. Вас должны занести в соответствующий регистр и начать бесплатно обеспечивать лекарствами по вашей нозологии.