Пыльная быль тюремной крепости

Первые тюрьмы в Нижнем Новгороде существовали на территории кремля, рядом с Ивановской и Дмитриевской башнями. Это были большие деревянные избы, где заключенные обоих полов содержались в кандалах. Они питались подаяниями и использовались в качестве бесплатной рабочей силы.

Изначально государство не ставило цели исправить заключенных, главным было увеличить тяжесть наказания. При царе Петре I отношение к тюрьмам и заключенным меняется. Государь приказывает обеспечивать заключенных питанием, одеждой, работой. Делаются первые попытки переустройства тюрем. Но петровские указы были лишь началом изменения тюремного законодательства, в жизнь они входили довольно медленно.

К концу XVIII века тюремный острог, находившийся у Дмитриевской башни, состоял из четырех корпусов. Быт заключенных проходил в душных, сырых камерах. Некоторых колодников отпускали в город для собирания милостыни (иногда ее пропивали и устраивали беспорядки). Часть заключенных использовалась для работ, например, на кирпичных казенных заводах.

Обитатели острога нередко решались на побег. Известен курьезный случай, когда после смерти одного из заключенных, двух его товарищей отправили рыть могилу под присмотром солдата-надзирателя. Вырыв яму, колодники попросили солдата посмотреть, глубока ли она. Естественно, солдат посмотрел и… получил удар по голове, после чего оказался в могиле, а заключенные на воле. Бывали случаи, когда солдаты бежали вместе с каторжниками.

В начале XIX века тюрьма была перенесена в новый острог за Варварской заставой. Это были деревянные корпуса, обнесенные частоколом. Тюрьма была построена по старым проектам и не соответствовала требованиям времени. К тому же император Александр I начал проводить тюремную реформу. На государственном уровне был разработан типовой проект тюрем для губернских и уездных городов России. При этом придавалось большое значение архитектурно-художественной стороне возводимых «казенных» зданий. Автором проекта был столичный архитектор Андрей Захаров.

Местные архитекторы при этом могли вносить свои правки в данный проект. Так, в 1818 году государь поручил инженеру Августину Бетанкуру, руководившему возведением нижегородского ярмарочного комплекса, выполнить чертежи каменного тюремного замка. Через год проект был готов. Некоторые исследователи утверждают, что его автором является архитектор Иосиф Шарлемань, взявший за основу разработки Захарова. Все постройки тюрьмы были решены в монументальных формах и напоминают собой крепостные сооружения: арестантский корпус размещается посреди квадратного тюремного двора, обнесенного каменной оградой. Этот корпус имеет по углам четыре круглых башни. Замки, подобные нижегородскому, до сих пор сохранились в Астрахани, Вологде, Владимире, Рязани, Харькове и Минске.

Уже в с 1823 года в Остроге появляются первые заключенные. В административном здании, совмещенном с воротами, располагались кабинеты начальника тюрьмы и его помощника, а также канцелярия. Второй этаж отводился под квартиры тюремного руководства. Арестанты, пройдя ворота тюрьмы, попадали сначала в это здание, где на них заводилось дело, снимался словесный портрет (позднее появятся и фотокарточки), забирались личные вещи и выдавалась тюремная одежда. Лишь после этого заключенный отправлялся в сам тюремный замок.

В подвале Острога находились четыре камеры для обычных заключенных арестантов, семь камер для секретных, особый карцер, кухня и цейхгауз для хлеба. Хотя корпус был рассчитан на 200 человек, в нем содержалось иногда до 350 арестантов. В 1858 году женское отделение в Нижегородском остроге было ликвидировано, а его обитательницы переведены в здание арестантской роты на Ново-Базарной площади. К началу XX века в Остроге остались только камеры на первом и втором этажах — одиночки и общие, число карцеров в подвале возросло до пяти. За нарушение тюремного режима заключенного ждали различные наказания, но одним из самых жестких было помещение в «темный» карцер на целую неделю.

Заключенные общались между собой при помощи тюремной азбуки, которая выцарапывалась гвоздем на нарах либо на стенах камер. Характерный стук означал ту или иную букву, которые собеседники складывали в слова.

Одна из самых любопытных частей Острога — это церковь. Она была освящена в 1824 году, получив наименование Божией Матери — Всех скорбящих Радость (Скорбященская). В 1851 году будущий городской голова, купец Василий Мичурин «изъявил желание» расширить тюремную церковь, пристроив к ней новый алтарь. Крыша церкви была увенчана позолоченной главой с крестом. В росписи стен тюремного храма принимали участие сами заключенные.

Интересны истории побегов, связанных с тюремной церковью. Правда не острожной, а той, что находилась во втором тюремном корпусе. Дело в том, что в праздники горожанам разрешалось посещать тюремные церкви. Однажды женщина пришла в церковь второго корпуса с небольшим свертком и незаметно передала его одному заключенному (то ли мужу, то ли брату). В свертке оказалось женское монашеское платье. Заключенный быстро переоделся в него за спинами своих товарищей и вышел после службы из церкви, как ни в чем не бывало. Побеги из самого острога были более прозаичными. Популярным местом для этого служила баня. Арестанты разбирали потолок бани, забирались на чердак и через крышу попадали на улицу.

В 1848 году в башнях крепости были устроены камеры для следственных арестантов. Позднее в них содержались в основном террористы и революционеры, а также сочуствующие им представители интеллигенции. В одной из таких камер сидел, например, Максим Горький. А виднейшим революционером, отбывавшим срок в Остроге, был большевик Яков Свердлов.

Существует версия, что Нижегородский острог перестал использоваться по назначению лишь после падения царской России, исключительно по той причине, что когда-то здесь содержались видные революционеры. Однако это не соответствует действительности, поскольку уже к началу XX века Острог морально и технически устарел, вследствие чего и было принято решение о строительстве новой тюрьмы. Уже в октябре 1914 года последние заключенные были переведены из старого острожного замка в новые корпуса на Арзамасском шоссе (современный проспект Гагарина). Надо отметить, что подобные тюрьмы-крепости в других городах, например, в Рязани и Владимире, до сих пор служат местами заточения уголовного элемента.

Во время Первой Мировой войны в Остроге размещались военнопленные. После Октябрьской революции в тюремной креспости расположились мастерские Нижегородской стрелковой дивизии. В 1929 году здания Острога были переданы Аптекоуправлению. С 1931 года здесь обосновался краевой фармзавод. Тюремный корпус использовался как цеха и складское помещение, а административный корпус и сейчас занят администрацией Аптекоуправления. За прошедшее время была проведена перепланировка внутри корпусов, снесены постройки хоздвора, бараки. Частично оказалась утраченной и ограда пересыльного двора.

В 1981 году тюремный замок был передан Горьковскому государственному историко-архитектурному музею-заповеднику для размещения экспозиции. Тогда же начались первые работы по восстановлению Острога.

В 2005 году тюремный замок был передан из областной собственности в федеральную. Спустя два года началась масштабная реставрация Острога, завершившаяся лишь в 2013 году. После восстановления крепости она так и осталась в ведении федеральных властей, а именно Агентства по управлению и использованию памятников истории и культуры, о чем до сих пор сожалеет руководство Нижегородского музея-заповедника. Но у министерства культуры России на то были свои причины.

«Цель нашего агентства — это сохранение и популяризация объектов культурного наследия, находящихся в собственности государства. Наша задача — вдохнуть в эти памятники жизнь, приспособить их под современные условия, вовлечь их в хозяйственный оборот. Заработанные таким образом деньги идут на реставрацию других объектов. Например, в 2015 году был восстановлен Домик Петра I на улице Почаинской. Сейчас идет большая реставрация дома Белянинова в Арзамасе», — рассказывает заместитель директора приволжского филиала ФГБУК «Агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры» Светлана Пристова.

Сейчас продолжаются работы по реконструкции подвалов бывшей тюрьмы, которым решено было вернуть исторически достоверный вид, частично утраченный во время реставрации. После завершения работ там будет создан музей восковых фигур. Его открытие запланировано на 2019 год. Темой музея, разумеется, станет тюремная жизнь XIX века.

Старинный Острог овеян легендами и преданиями. Про него рассказывают жутковатые истории. «Потусторонняя жизнь здесь однозначно есть. Охранники говорят, что по ночам в коридорах слышен звон цепей, детский плач, звук шагов и хлопанье дверей. Особенно тревожно потусторонние сущности проявлялись во время реконструкции Острога», — рассказывает Светлана Пристова.

Кроме рассказов сотрудников Острога, имеются и материальные «доказательства» потусторонней жизни в крепости. В одной из бывших камер тюремного подвала проявились любопытные следы, а точнее отпечатки босых ног на кирпичах вековой давности. На полу видны следы разного размера и принадлежат они вероятно разным людям. Хотя кто их мог оставить? Вот, например, от стены камеры, где располагалась печка, тянется цепочка детских следов, прерывающаяся около окна. Отчетливо видно, что ребёнок шёл на цыпочках, как будто боялся побеспокоить своими гулкими шагами охрану тюрьмы… Стоит упомянуть, что подвал Острога пока пустует, и никакие дети не имеют к нему доступа. В общем особо впечатлительным особам от посещения замка лучше отказаться.

Радует, что у нынешних владельцев Острога есть планы по его музеефикации, хоть и частичной. Это уникальное сооружение должно служить предметом гордости для нижегородцев, привлекать в город гостей. Подумайте только — через острожные камеры прошло три волны политических заключенных: солдаты-декабристы, ​народники (Короленко, Чириков), революционеры (эсеры, эсдеки). Это наша живая (чудом уцелевшая!) история. Будем надеяться, что Острог скоро снова распахнет свои двери для посетителей. Жаль, что сейчас крепость скрыта от взгляда многоэтажной жилой застройкой, однако решение этой проблемы также можно найти. Как говорится, было бы желание.

Сергей Котовский