Закон «О митингах»

Прежде всего, я бы отметил то, что появление закона говорит о том, что у власти, конечно, слух существует, такой социально-политический слух. Она стремится реагировать на окружающую среду. А дальше важно разобраться, в характере этой реакции и тонкости слуха. На мой взгляд, закон реагирует скорее на поверхностные шумы, которые возникают в области гражданской активности, нежели на причины, вызывающие эту гражданскую активность. Причины, на мой взгляд, достаточно глубокие, они связаны с тем, что в обществе существует очень острый дефицит представительства интересов групп населения в разных структурах власти. Общество стало сложным, в нём много разных социальных групп, они являются носителями разных интересов, но проводящих каналов для этих интересов крайне мало. Из существующих: Общественная палата, партии, депутаты. Они, конечно, работают и определённую проводниковую миссию выполняют, но их мощности недостаточно. Поэтому, раз каналов не хватает, возникает пузырь гражданской активности, который выливается на улицы. Других каналов для его дислокации, в общем-то, нет. Соответственно, закон никак не влияет на снижение дефицита проводящих каналов. Единственное, на что он реагирует, это на характер поведения на улицах. Но проблема не в том, чтобы утихомирить хулиганов.

Ну, а вторая миссия закона состоит в том, чтоб, устрашить людей, удерживать их движение на улицах. В этой части его эффективность будет малой, потому что морально стремление к гражданскому движению в обществе есть, и закон на него не повлияет. Как моральный регулятор закон действует слабо. Он практически не будет влиять на тех людей, которые уже своей миссией жизненной поставили гражданскую активность. Те, кто прошли через судебные разбирательства, через СИЗО, через 7 или 15 суток, те, у которых уже есть «политические судимости», для них этот закон не страшен, они будут закаляться, они будут двигаться в сторону профессиональных оппозиционеров или революционеров и им не страшно влезать в долги, и на них это никак не повлияет. Средний класс – да, они могут поостеречься. Но, опять-таки подчёркиваю, морально они будут опять-таки в этом движении. И как только появится малейшая, более ясная и прагматичная идея, идеология, они тут же окажутся в русле протестного движения.

Поэтому принятый закон, – это реакция на поверхностные вещи. Глубинно он никак не коммуницирует с возникшим процессом. Если говорить о движении нашего общества к правовому государству, то мы пока очень поверхностно к нему двигаемся. Очень грубовато мы правовое государство внедряем. В данном конкретном случае институционально-правовая система не касается, не затрагивает каких-то важных причин гражданской активности.

Александр Курдюмов, депутат Госдумы РФ

Закон относится к организаторам мероприятий. Они финансируют деструктивные силы, которые проводят противозаконные, хулиганские действия. Если раньше это стоило одних денег, то сейчас других.
На самом деле, просто мы живём в таком обществе, что пугать нас такими штрафами не надо. Я думаю, что это затем, чтобы никто никуда не ходил, никуда не двигался.

Но на наших митингах, мы проводим мероприятия законным образом, всегда в уведомительном порядке работаем, никаких у нас хулиганских моментов не бывает.

Вообще политические партии наши, которые в госдуме, они всегда в рамках закона выступают. Некоторые партии сейчас объединяются с деструктивными силами.

Допустим, кто вот сейчас на этом митинге несогласных? Кто они? С чем они не согласны? Мы тоже не согласны с теми выборами, которые прошли. Какая она оппозиция? Кто там, Немцов оппозиционер что ли? Собчак? В чём у них оппозиция? Другие, Навальный, а он чему оппозиционирует? Нормально себя чувствует парень, всё хорошо у него в жизни. В чём он оппозиционер-то? У этих оппозиционеров в сейфах по миллион четыреста долларов, евро. Оппозиционеры. Чем они недовольны-то? Ещё надо больше что ли? Или надо им скинуть это правительство и встать во главе? Так вы избирайтесь, идите в народ, становитесь депутатами и говорите. А то у одного бизнес забирают, связанный с охранными агентствами, он идёт вперёд на трибуны, вторую с телевидения гонят, потому что уже невозможно её слушать, третьего отовсюду выгнали, со всех постов, был губернатором, вице-премьером, отовсюду его не услышали, его бредовыми идеями, он тоже вышел в оппозицию. В чём оппозиция? Нет оппозиции. Оппозиция – это те партии, которые работают в рамках закона.

Мы представляем интересы общества. У нас миллионы избирателей и мы не допустим, чтобы наши сторонники, условно выражаясь, занимались хулиганскими действиями на наших митингах. Но, некоторые говорили, что оппозиционные партии не работают в этом направлении. Если бы мы не работали, то наши сторонники уже были бы там с камнями и с дубинками. Мы сдерживаем общество. Мы являемся связующим звеном общества и власти, как бы в смысле того, чтобы не допустить критической ситуации, новой революции.

Трюизмом стала ссылка на суровость аналогичных законов, действующих в самых что ни на есть демократических государствах, однако факт остается фактом – подобного рода законы приняты, действуют, жестко исполняются и не стимулируют никаких иных общественных реакций, кроме чувства ответственности. Поэтому, на мой взгляд, принятый закон интегрирует нас в общемировое правовое пространство и в определенной мере способствует становлению гражданского общества в России.

Конечно, актуальный политический контекст влияет на восприятие этого закона российским обществом и отчасти искажает его социальный эффект, но при всех сложностях и противоречиях социально-политического развития страны такой закон необходим, он укрепляет пространство права в стране и обеспечивает защиту населения от организованного уличного экстремизма.

Если представить себе, что завтра на улицы выйдет не «креативный» класс, а десятки тысяч нацистов и, пользуясь либеральностью закона, они начнут погромы, сметая все и вся на своем пути, то первое, что мы услышим от «рассерженных горожан»: «Помогите»! Мы услышим: «Запретите им носить маски, задушите их штрафами, пакуйте их пачками за любой косой взгляд в сторону полиции»! И испуганные (бывш. «рассерженные») горожане будут правы. Они будут бесконечно правы, потому что в стране должен действовать закон, который жестко карает за подобные действия, резко повышает ответственность организаторов такого рода мероприятий, обеспечивая тем самым общественную безопасность.

Императив права, на личном уровне признаваемый публичными активистами любого цвета и сорта, – это и есть иное качество общественного развития. Думаю, что это неотъемлемая качественная характеристика гражданского общества.

Илья Шамазов, представитель НГС

Принятие этого закона необходимо для успокоения власти. Власть хочет понимать, что будет происходить с мятежниками после того, как они выйдут массово на улицы, будут требовать смерти этой власти.

Очень показательно, что сегодня постоянно идёт передёргивание. Все говорят про штраф в 300 тысяч, который на самом деле никто платить не будет, а штраф в 10-20 тысяч для участников. Это, конечно, тоже непомерные деньги, но, когда навязывается эта цифра — 300! 300!! 300!!!, то простой гражданин, который никогда в жизни ни в чём не участвовал, услышав эту цифру, не пойдет на митинг. Поэтому мне, в качестве организатора, проводить митинги против этого закона достаточно глупо, потому что будет получаться, что я буду работать на стороне власти, оповещая людей о том, что она такой-то закон приняла.

В конце концов, человек, у которого наболело, накипело выходит на митинг, он проламывает скорлупу, которую создаёт власть. Это такой народившийся птенец, он не знает закона, ему всё равно, сколько он будет платить, он потом с этим познакомится. И самое-то забавное, что сначала он познакомится с омоновскими дубинками, он познакомится с хамством в отделениях полиции. Потом ему выпишут этот непомерный штраф, а, самое главное, он уяснит для себя в очередной раз, что власть не реагирует на его простую, нормальную просьбу разобраться с проблемой, в этот момент он поймёт многое и такие вот микро-взрывы постоянно происходят в головах у граждан, и, в целом, это всё приводит к формированию гражданского общества. Но это гражданское общество формируется сейчас не в тех условиях, которые пытается создать для него власть, это всё происходит где-то рядом и несистемно. Люди приходят, они будут приходить. И сейчас, очень меня радует, что поле находится под паром.

Дмитрий Стрелков, к.с.н., директор НИЦ ЭОН

Скорее всего, нет, если мерить по пятибальной шкале. Дело вот в чём: мы находимся сейчас в ситуации баланса политических проектов. Один проект – это ужесточение административного режима, переходящего в полицейский, другой – это расширение гражданского политического участия. В данном случае я наблюдаю сдвиг в сторону того, что называется «полицейское государство».

В чём природа системы отношений, которая может сложиться в результате принятия и применения этого закона? Первый и один из важнейших моментов, который сейчас существует — это дефицит обратной связи. Это дефицит контакта между властью, действующим режимом и обществом. Выборы в значительной степени дискредитированы, влияние их не уничтожено как канала обратной связи, но весьма подорвано. Если сейчас мы создаём закон, который, по сути дела, носит репрессивный характер, мы начинаем закрывать эти каналы. Что это значит? Все формы общественной активности, которые пока не носят заострённый политический характер, будут включаться, как ни странно, в политический контекст.

Второй момент, на который я хотел бы обратить внимание — специфика отношений властей с законом имеет ряд специфических особенностей в России. С одной стороны это произвол, с другой – это коррупция. Любой закон, который у нас принимается, является у нас основанием для развития коррупционных практик. Когда появляется дополнительный инструмент давления, давление, безусловно, будет оказываться. Причём, специфическое. Часто звучат мнения о том, что закон не страшен, он будет действовать только по реальным и серьёзным последствиям. Но закон принят и я очень сильно сомневаюсь в умелости и квалификации как наших полицейских сил, так и чиновников.

Поэтому итог: риск, что социально-общественные практики, гражданские практики будут включаться, благодаря этому закону, в контекст политического противостояния, чрезвычайно высок.