Дмитрий Зотиков: Международные санкции и равнодушие российских властей губят уникальную нижегородскую школу плотников «Тайга»

— Мы много лет работали на экспорт: сначала с Норвегией, а с 2009 года и с Чехией. Все шло довольно хорошо. Когда начал падать рубль, мы надеялись, что все дома пойдут на экспорт, но ситуация стала развиваться по-другому. Официально, конечно, нам не сказали, что прекращение поставок связано с санкциями против России… В любом случае мы попали в весьма сложное положение: экспорт домов закончился, а внутренний рынок обвалился почти до нуля. Представьте, что сейчас мы вынуждены продавать бани канадской рубки по цене леса!

Внезапные финансовые сложности не позволили мне в полном объеме обслуживать взятые ранее кредиты. Мой счет заблокировали в конце марта. Я уже три месяца веду переговоры с банком о реструктуризации долга. В частности, предложил ему сейчас выплачивать проценты, а тело кредита — через полгода, когда ситуация немного выправится. Но, к сожалению, позиция кредитора остается довольно жесткой. Для того чтобы банк сильно не наседал, я обратился в арбитражный суд с просьбой ввести внешнее наблюдение сроком на полгода. Если суд подержит «Тайгу», то предприятию будет дано время на санацию, и если за этот срок оно не выйдет из кризиса, то по закону о банкротстве начнется второй этап — внешнее управление.

Честно говоря, надежд на поддержку со стороны государства у меня почти нет. Однако я ожидаю, что нам удастся найти частных партнеров. Уже сейчас на меня выходят бизнесмены из других регионов.

— Дмитрий Валентинович, в чем уникальность школы плотников «Тайга»? Имеются ли ее аналоги в России и за рубежом?

— В России больше нет подобных школ плотников. А государственные образовательные учреждения у нас рубке не учат. Есть, правда, школа плотников-реставраторов в Кирилло-Белозерском монастыре, но ее выпускники занимаются восстановлением старых срубов, а это совсем другое дело. Кстати, школы, где бы обучали всем трем видам рубки — русской, норвежской и канадской — нет больше нигде в мире. «Канадке» не учат в Норвегии, «норвежке» не учат в Канаде, а русской рубке не учат больше вообще нигде. Последняя вообще не востребована в мире: когда мы говорим, что из сруба будет торчать мох, то европейцы очень удивляются. Не хочу сказать, что «норвежка» и «канадка» лучше. Лично я очень люблю русскую рубку: она ремонтопригодна и проста. К сожалению, такой вид рубки в 1,5–2 раза дороже «норвежки», прежде всего из-за недостатка специалистов.

Таким образом, в России не было системы подготовки плотников, мы создали ее с нуля. Норвежской рубке, например, мы учились у Джорджа Фюллера. Вы даже не представляете, какой огромный пласт отечественной и зарубежной учебной литературы был поднят нами эти годы.

— Кто проходит обучение в «Тайге»? Зачем это нужно? Востребована ли школа плотников в сложившейся экономической ситуации?

— В России нет ни достаточного количества специалистов по рубке, ни стандартов качества. По этой причине дома и рассыпаются. А ведь школы плотников могли бы помочь решению проблемы занятости населения. Ведь эта профессия не требует наличия дорогостоящих станков — необходим лишь ручной инструмент. Лес в России тоже пока есть. Человек, который умеет работать руками, никогда не останется без куска хлеба. Из наших сокольских мужиков обучение в нашей школе прошли человек сорок. И для Сокольского района это довольно много, учитывая, что все его население составляет около 12 тысяч.

Большинство людей сейчас приезжают в школу «Тайга» для того, чтобы решить свой квартирный вопрос. Можно взять ипотеку на 20 лет или построить себе дом самостоятельно. Дайте человеку лес, научите его плотницкому делу, и он сам обеспечит себя жильем. В основном учиться приезжают из Москвы, Санкт-Петербурга, с Урала, как ни странно, с Сахалина, из Красноярска, Омска, Новосибирска. Грамотно построенные рубленые дома стоят по 100–150 лет, а в Воскресенском районе, например, стоит церковь, построенная соловецкими монахами более 300 лет назад. Весь вопрос в том, как построен дом и как за ним ухаживают. Чем хороша наша технология? Тем, что она проверена веками.

Есть у нас и курсы для заказчиков рубленых домов. Человек, окончивший их, знает, каким должен быть дом, как его нужно строить. Он сможет проконтролировать качество работы бригады плотников.

На август в школе группа учеников набирается, а вот на сентябрь уже нет. Если бы государство дотировало обучение, то для людей цена была бы ниже и спрос на школу намного бы возрос. Например, так можно было бы решать проблему жилья для молодежи или военнослужащих. Та госпрограмма малоэтажного строительства, которая у нас имеется сейчас, на мой взгляд, очень плохая. Ее основной принцип — побыстрее и подешевле в ущерб качеству. Зачем строить те дома, которые рассыпаются через два года, я не понимаю. В Сокольском построено более сотни домов для молодых специалистов — все они очень низкого качества. И все это происходит в районе с богатыми плотницкими традициями.

— Почему сейчас в России популярностью пользуются именно канадская и норвежская рубки, но не востребована русская? В чем отличие этих технологий строительства?

— Названия «канадская рубка» и «норвежская рубка» — это всего лишь маркетинговый ход. «Канадка», например, будет намного хуже продаваться, если называть ее рубкой «в седло». В царской России использовались все виды рубки, но чаще всего применялась все же русская, поскольку она проще. Она делается топором, в то время как для канадской рубки необходима пила. А вот с пилами до революции были проблемы… Кроме этого, «канадка» и «норвежка» требуют большого диаметра бревна, а русская может делаться из любого. В Скандинавии применялась исключительно норвежская рубка, которая делается из лафета (двухкантового бруса), а доски, полученные при его изготовлении, шли на полы и крыши.

Сейчас в Норвегии действует госпрограмма поддержки строительства рубленых домов. Посетив несколько раз эту страну, мы поняли, что эта тема очень интересна. Есть еще такое понятие — мода. Пришла мода на «оцилиндровку» — строили дома из «оцилиндровки». Сейчас она схлынула, поскольку эти дома уже разваливаются — многие мои знакомые, использовавшие этот материал, теперь не вылезают из судов. Потом пошла тема клееного бруса, но вскоре выяснилось, что это не слишком экологичный материал.

На Западе ручную рубку может себе позволить только очень богатый человек. В России такие дома тоже стали домами для богатых. Однако не каждый заказчик захочет, чтобы из стен торчал мох, используемый для утепления при русской рубке, а также ждать три года, пока произойдет усадка сруба. «Канадка» и «норвежка» позволяют построить дом намного быстрее, поэтому два эти вида рубки на сегодняшний день наиболее востребованы на рынке. Кстати, мы были первыми, кто построил в Чехии дом норвежской рубки, и первыми, кто возвел в России церковь канадской рубки.

Жаль, что сейчас в России не востребовано экологичное жилье. Типовые дома часто выдают за дорогие элитные. Люди слишком доверяют рекламе и не интересуются тем, комфортно ли будет жить в этом доме. Например, ни один из моих заказчиков не поинтересовался, какой будет система вентиляции в его жилище, чем он будет дышать. Школа, кстати, выполняет еще и просветительскую функцию. Мы всегда подскажем человеку, в чем плюсы и минусы той или иной технологии. Есть или преимущества у клееного бруса? Конечно, есть. Он дает, например, меньшую усадку. Мы не станем утверждать, что наши технологии самые лучшие — заказчик сам должен сделать свой выбор.

— А как обстоят дела со строительным лесом у нас, в Нижегородской области?

— Когда был строительный бум, леса в нашем регионе было очень мало — деревья привозились тогда даже из Архангельской области. Сейчас рынок «сел», и лес появился в достаточном количестве. Хотя за 20 лет многие леса Нижегородской области из хвойных превратились в лиственные: ценные породы деревьев вырубаются, и на их месте вырастают березы и осины. На постройку домов идут только сосна и лиственница, которая есть только в Сокольском и Ковернинском районах. Кризис значительно помогает восстановлению леса. Если бы не ситуация 2008 года, то строительного леса в нашем регионе сейчас могло бы уже не быть. Есть еще одна проблема: отличный строительный лес часто поставляется на пилорамы для изготовления досок. А ведь гораздо разумнее было бы использовать его для постройки замечательных домов. Это нерационально и с финансовой точки зрения. Доски же продают по цене 5 тысяч рублей за куб, а если этот лес не пилить, то продать его можно по 15 тысяч рублей за куб.

Поля, не используемые сейчас, зарастают березняком. Так как это земли сельскохозяйственного назначения, то лесники этим «новым» лесом не занимаются. Я с ужасом смотрю на эти поля, поскольку они представляют собой большую пожароопасность для расположенных поблизости деревень. И никто не обращает внимания на эту проблему.

— Желаю вам удачи в вашем деле. Надеюсь, что вам удастся сохранить ваше «детище».

— Думаю, что у нас все же получится сохранить школу. Интересен тот факт, что школа плотников стала всех интересовать только после объявления о ее закрытии. Если бы такой проект существовал, например, в Норвегии, туда ходили бы толпы туристов. А у нас он никому не нужен. В России в качестве примера я могу привести Томск. В этом городе проходит праздник топора, а губернатор лично поддерживает традиции деревянного зодчества.

К примеру, я не раз общался с директором музея-заповедника «Щелоковский хутор» Мариной Бугровой и главным архитектором города Виктором Быковым. Они говорят мне, что не могут найти специалистов. Но ведь есть же сокольские плотники, которые отстроят музей в два счета. Я даже предлагал создать на базе «Щелоковского хутора» школу плотников-реставраторов. К сожалению, они ответили, что контракт на реставрацию объектов музея получает та фирма, которая в ходе аукциона предложит наименьшую сумму оплаты своих услуг. Ну и что там сделали? Колесо от колодца за два года отремонтировали? Жаль, что у нас существует такая система принятия решений.

Школа могла бы стать очень интересной нижегородской «фишкой». Чему сейчас могут учиться европейцы в России? Лично я вижу только один предмет — плотницкое дело. На Западе ручной труд очень востребован: человек, умеющий работать руками, там всегда в цене. Этот нижегородский бренд можно здорово развить, сделать его узнаваемым для европейцев. Можно, к примеру, привязать его к ЧМ-2018 — построить вокруг стадиона множество интересных вещей, гостиниц, ресторанов… Жаль, что строителей у нас принято приглашать издалека, пренебрегая собственным опытом и нижегородскими специалистами.

Сергей Клемес