Posted 25 ноября 2015,, 08:16

Published 25 ноября 2015,, 08:16

Modified 12 ноября 2022,, 14:17

Updated 12 ноября 2022,, 14:17

Вячеслав Широков о гитаре, культуре, Козловском, Штоколове, Есенине

25 ноября 2015, 08:16
В руках Вячеслава Николаевича Широкова гитара живет, страдает, торжествует. Слушая его пластинки, сложно поверить, что с помощью шести струн можно передать столько чувств. Невольно возникает ощущение, что слышишь выступление целого оркестра. В интервью для проекта «Разновеликие» мы попытались разгадать загадку, как простой парень из Горького стал гитаристом с мировым именем.

– Как вы пришли к музыке? Почему именно гитара стала неизменной спутницей вашей жизни?

–В детстве, помню, у нас на стене висела гитара. Мама работала скромным бухгалтером на швейной фабрике, но дома иногда играла и пела народные песни, романсы. Дед мой был инженером, но играл на скрипке и, кстати, имел абсолютный слух. В общем, лет в десять и мне пришлось взять гитару – началось всё с нескольких разученных аккордов.

В 15 лет я пришел во Дворец пионеров имени Чкалова, в народный оркестр. Руководителем оркестра в то время был Сергей Николаевич Тетерин. Я хотел научиться играть на гитаре по нотам, но он посадил меня за контрабас-балалайку. Освоив басовый ключ, я начал получать огромное удовольствие от игры на этом инструменте, чувствуя себя основой оркестра. Впоследствии это пригодилось мне в работе над оркестровками в музучилище.

Многому меня научил нижегородский гитарист-виртуоз-семиструнник Евгений Малахов. Благодаря ему я увлекся этюдами Паганини в переложении для гитары.

В школе учился с переменным успехом (а точнее, и вовсе без него), музыка всё больше и больше захватывала мою бесшабашную голову. Мной был организован школьный музыкальный ансамбль, я освоил гитару, мандолину, балалайку. На школьных олимпиадах мы завоевывали первые места. В ансамбль вошли пианино, аккордеон, пионерский барабан.

Вскоре на новогоднем вечере я встретил свою первую любовь. Эта изящная девушка с отличием окончила школу и успешно училась в университете на литфаке. Именно она привила мне любовь к литературе, поэзии. Кстати, это она настояла, чтобы я поступил в музучилище. Ее мама, работавшая в училище преподавателем по классу домры, убедила меня в том, что я должен получить музыкальное образование. Вскоре мы поженились, и у нас родилась прекрасная дочка Юля.

В Советском Союзе тогда гитара у преподавателей классической музыки была презренным инструментом. Для них это был дворовый инструмент, пригодный только для исполнения блатных песен. Поэтому я вынужден был поступать по классу балалайки. У меня не было за плечами музыкальной школы, и мне было поставлено следующее условие: за два месяца я должен был выучить три пьесы на балалайке. Я выучил и сыграл их на экзамене. Потом, к их удивлению, сыграл на гитаре этюд Паганини, и меня приняли!

Мой учитель мне постоянно твердил, что мизинец для игры на балалайке не нужен. Я был, мягко говоря, с этим не согласен и перестал ходить к нему на уроки по специальности. На втором курсе меня вызвали на педсовет. «Прогуливает, – язвит директор. – Он, видите ли, на гитарке поигрывает!» Меня хотели отчислить. Я и сам чуть было не бросил сгоряча училище, но сдержался и все-таки окончил его.

По главным предметам я получил «пятерки» и задался целью поступить в консерваторию по классу гитары. Во все консерватории страны я написал письма с вопросом, есть ли у них класс гитары. Но отовсюду пришел ответ «нет».

Я стал работать преподавателем детской музыкальной школы и параллельно вести кружки игры на гитаре в ДК. Меня пригласили в пединститут преподавателем на кафедру музыки. Позже в институте организовался очень хороший квартет: кларнет, аккордеон, контрабас и гитара. Мы выступали на уровне филармонии, даже ездили на конкурс в Москву. Спустя некоторое время меня пригласили работать в Горьковскую филармонию. Играл в ансамблях на электрогитаре. На одном из концертов меня заметил директор московского коллектива известного в то время Владимира Макарова. Помните песню «Опять от меня сбежала последняя электричка»? Тогда я объездил всю страну, выступали в переполненных концертных залах. Но электрогитара давно не устраивала меня своим примитивным звучанием.

Я ушел с эстрады, решив заниматься самостоятельным творчеством. В 26 лет я перешел на шестиструнный строй, что было очень трудно. Случилось это из-за аргентинской гитаристки Марии Луизы Анидо, чью пластинку я приобрел. «Вот это музыка! – подумал я. – Вот это темперамент, вот это техника!» Теперь ежедневно с 9 до 13 часов я не выпускал гитару из рук, играл и вечером.

Через год я пришел в Горьковскую филармонию, сыграл три пьесы, и конферансье Измаил Рахимов взял меня в концертную программу отдельным номером.

В это же время меня пригласил на Горьковское телевидение в качестве автора новой музыкальной передачи. У меня были некоторые сомнения – справлюсь ли, но редактор музыкальных программ Самуил Абрамович Хаев заверил меня в успехе. До сих пор помню этого замечательного человека, эрудита, интеллигента. Передачу назвали «Тем, кто любит гитару». В ней звучали гитарные записи, я играл и «живьем», рассказывал о музыке, гитаристах и даже давал уроки игры на гитаре. Передача шла в прямом эфире, текст нужно было заучивать наизусть, все заверялось мощной печатью. В эфир программа выходила два раза в месяц, и надо сказать, что была очень популярной. Мы получали много писем с просьбами и пожеланиями. Меня стали узнавать на улицах.

Вскоре я узнал, что через три года состоится IV Всесоюзный конкурс артистов эстрады разных жанров, в том числе и гитары. Я начал упорно к нему готовиться. Признание ко мне пришло именно после выступления на этом конкурсе. Я играл свои труднейшие вариации на тему украинской народной песни «Ехал казак за Дунай», теперь уже изданные и известные гитаристам. За три года до конкурса я познакомился с замечательным певцом – Иваном Семеновичем Козловским.

– Расскажите, пожалуйста, об истории вашего знакомства. Какую роль он сыграл в вашей жизни?

–В жизни у меня состоялись знакомства с двумя великими певцами: Иваном Семеновичем Козловским и Борисом Тимофеевичем Штоколовым. С Козловским я встретился в 1967 году. Тогда я участвовал в большом фестивале искусств в Петрозаводске. Утром сидел в своем номере в гостинице и, как всегда, занимался на инструменте. Тут ко мне кто-то заглянул. «Вы гитарист? Откуда вы?» – спросил неизвестный. Я представился. «У нас здесь Иван Семенович Козловский. К нему не приехал его гитарист Иванов-Крамской. Вы не могли бы нам показаться?» – последовал вопрос. Конечно же, я согласился.

Надо сказать, что к этому времени я с несколькими певцами у нас, в Горьком, уже работал, знал некоторые песни, которые пел Иван Семенович, в том числе его коронный номер – романс «Я встретил вас». Ожидал, что меня пригласят к нему в номер, но случилось все по-другому. На следующий день Козловский, а с ним актрисы Клара Лучко и Лидия Смирнова, дочь Федора Шаляпина Ирина Федоровна и другие известные артисты отправились на «Метеоре» в Кижи. С ними был приглашен и я. В Кижах Козловский шел впереди всех, за ним следовали мы – свита. Я, держа гитару, стараюсь не отставать от него. Вдруг слышится божественный голос: «Карие очи…» Я начинаю тихонько подыгрывать ему. Для меня Козловский тогда был практически богом. Можно ли было себе представить, что я иду рядом с ним и аккомпанирую ему, да еще и среди удивительной природы. Это было чудо! Слово «звезда» его бы сейчас унизило. Его творчество – это неповторимо, это прекрасно, это возвышает душу и это навечно! Его именем можно было назвать звезду во Вселенной.

Вечером меня пригласили на банкет, где Козловский запел романс «Я встретил вас», я играл ему. На этом наша первая встреча закончилась. Мне необходимо было уехать в Горький. И вот две недели спустя я получаю правительственную телеграмму: «Приглашаетесь Кремлевский театр участия концерте Козловского». Быстро собираюсь и приезжаю в Москву. На вокзале меня встречает «21-я» «Волга» и отвозит в только что открытую гостиницу «Россия». Я был поражен предоставленным мне номером. Позже меня отвезли к Ивану Семеновичу домой, где мы с того дня репетировали в течение 13 лет. Он меня научил главному – аккомпанировать, слушая дыхание исполнителя.

Когда на сцене концертного зала появился Козловский, зал встретил его нескончаемыми аплодисментами. Я даже не помню, объявили ли меня. Мы начали выступать, и вдруг на втором куплете нам начинает подыгрывать симфонический оркестр. Для меня так и осталось тайной, почему он не сказал мне, что с нами будет играть оркестр: то ли он проверял меня, то ли верил в меня. К счастью, все прошло замечательно.

С этого дня я частенько приезжал в Москву, чтобы аккомпанировать Козловскому. В основном мы выступали в Центральном доме литераторов, Доме искусств, на юбилеях знаменитых артистов… На одной из грампластинок Козловского есть запись двух романсов с моим аккомпанементом. Там же присутствует и теплая оценка моей игры.

В это же время я начал записывать свои пластинки на фирме «Мелодия». Этому поспособствовал именно Иван Семенович. Это по его просьбе меня слушал худсовет «Мелодии». С выходом пластинок я приобретал все большую известность. В 1974 году Министерство культуры РСФСР разрешило мне выступать по стране с сольными концертами в двух отделениях. Я был единственным гитаристом Советского Союза, который получил это право.

Помню, в 1974 году приехал на гастроли в Ленинград. Первый концерт в зале Капеллы. Публика встретила горячо. Однако я успел отыграть только один концерт, телеграмма пришла прямо в дирекцию Капеллы. Нам с Козловским предстояло выступать в колонном зале Дома Союзов на концерте, посвященном юбилею журнала «Новый мир». Следующим же утром я приехал к Ивану Семеновичу домой.

Нам предстояло открывать концерт, так попросил сам Козловский. Однако по ошибке организаторов первым номером вышел какой-то артист, читавший стихи Твардовского. Иван Семенович надел свой плащ и пешком отправился домой. Это было неслыханно. Я видел, как он переживал случившееся у себя дома. Позже, вечером, он спросил меня: «Как вы считаете, я правильно поступил?» Я ответил ему, что поступил бы на его месте точно так же, а про себя подумал: «Как можно так беспардонно отнестись к корифею сцены?»

Поздно вечером мне нужно было уезжать в Горький. Иван Семенович позвонил водителю, чтобы он подогнал автомобиль. Подойдя к машине, Козловский сам сел за руль и повез меня на вокзал. Водитель сидел рядом с ним. У меня возникло ощущение, что Козловский не знает, что означает красный свет светофора. «Только бы добраться живым», – подумал я. Наконец мы подъехали к Курскому вокзалу. Повернувшись ко мне из-за руля, этот великий артист произнес: «Теперь вы можете сказать всем, что вас на вокзал привез сам Иван Семенович Козловский». Этим он заплатил мне за отмену своих ленинградских концертов и срыв нашего выступления в Доме Союзов. Что на это скажешь – я горжусь!

Иван Семенович Козловский – это веха в моей жизни, подаренная судьбой. Фанатичная работа с инструментом дала мне такую возможность. Встреча и работа с великим русским талантом возвысила мою душу, указала на истинный смысл моего труда. Кланяюсь этому великому человеку!

– Вы упомянули о своем знакомстве с Борисом Тимофеевичем Штоколовым. Расскажите об этом.

–С Борисом Тимофеевичем я был знаком более 30 лет. В 36 лет он стал народным артистом Советского Союза. На моих глазах росло его мастерство. С ним я выступал очень много раз: в разных городах страны и даже за границей. Штоколов, так же как и Федор Шаляпин, был не просто певцом – он был драматическим актером! Он обладал не только уникальным тембром голоса (Штоколова и Козловского не спутаешь ни с кем), но и способностью вжиться в текст, вместе с музыкой наиболее полно донести красоту и смысл исполняемого. Могучий бас! Я ему иногда после финала какого-нибудь романса прямо на сцене шептал: «Борис Тимофеевич, Ту-104 взлетел!»

С ним меня познакомил замдиректора Горьковского оперного театра Гришечкин, с которым мы дружили. Борис Тимофеевич искал гитариста для исполнения пары романсов. Штоколова привели прямо ко мне домой – в деревянный дом на улице Решетниковской, где я прожил половину своей жизни. Дом без водопровода, с туалетом в сенях. Но аппаратура у меня была для того времени высшего класса – «Симфония». Я поставил Штоколову его же собственную пластинку. Это было просто чудо: слушать романсы в исполнении великого певца в своем стареньком деревянном доме в его присутствии.

Мы порепетировали, и я принял участие в концерте. Он был старше меня всего на девять лет, но я всегда обращался к нему на «вы». После концерта мы отдыхали вместе, даже ходили на катере на волжские острова: костер, шашлыки, песни…

В 1983 году мы подготовили сольный концерт Штоколова под одну гитару. Концерт прошел при полном аншлаге в Горьком, в оперном театре. Аплодисменты не унимались, Штоколов пел особенно вдохновенно, тепло принимали и мои сольные выступления. У нас был очень хороший ансамбль. Я чувствовал этого певца даже спиной. Сложно представить, чтобы такой бас пел под одну гитару, но мы пользовались микрофонами – и моя гитара звучала как целый оркестр. Вспомните мою балалайку – вот вам и оркестровое тремоло. Мы выступали с сольными концертами в Австралии, Бельгии, Голландии, Германии. Штоколова знали во всем мире. Успех был всегда. Пришла «перестройка», и я сам стал приглашать Штоколова в Горький для совместных выступлений в организованном мною музыкальном салоне «Кифара».

Штоколов был артистом из народа, настоящим русским мужиком. Бас мира любил Родину больше всего. Многие сейчас уползли за рубеж в поисках красивой жизни. Но ошиблись они в полете за счастьем. Там нашего человека ждет унижение. Ну а Штоколову, как и Есенину, Америка была не нужна. Как говорил Есенин, вернувшись из Америки: «Душа там так же неприлична, как расстегнутые брюки». Вскормила русская земля родного талантливого сына, и он остался ей верен, как и своему народу.

– В теле- и радиоэфире преобладает популярная современная музыка. Слушатели зачастую не имеют возможности знакомиться с талантливыми исполнителями прошлого.

–В Нью-Йорке я слушал радио: из 17 радиостанций не было ни одной похожей на другую. Там была музыка на любой вкус: от органной до рока. Или, например, включил я телевизор в Бельгии: все передачи разные!

Я записал два диска гитарной музыки и в 2000 году принес их на радио «Рандеву», но там мне сказали, что «это не формат». Честно говоря, я был очень удивлен. Я же не заставляю крутить себя каждый день с утра до вечера, но почему бы не поставить изредка спокойную красивую музыку? Виртуозную игру на гитаре, хотя бы один раз в течение дня, да хоть в сутки. Нет. Боятся, видимо, вкус молодых испортить прошлым качеством. Вспомните, сколько есть хороших советских песен: и патриотических, и о любви. На некоторых радиостанциях вообще отечественных песен не ставят – «не формат». Я не ханжа, танцевал всё, от вальса до рок-н-ролла, но ведь и романс, и русская песня, и песни о любви и Родине мне были не чужды. Было раньше разнообразие чувств, а это главное в человеке, этим он и интересен.

– Как вы думаете, почему так происходит?

–У меня была программа на телевидении «Поэт и гитара». Мысль была, чтобы приглашать в гости молодых авторов и исполнителей. Это сильно отличалось от всего, что тогда шло по телевизору. Михаил Грошев, который ранее возглавлял нижегородскую телерадиокомпанию, помочь в создании этой передачи мне не захотел. Реализовать свою идею мне удалось только тогда, когда директором ГТРК стал Назарий Зеленый. Я начинал сам. Уже наметил молодых ребят-поэтов с гитарой. Вскоре, однако, передача моя была закрыта «по финансовым причинам», хотя сам я никаких денег не получал…

– Одно время часто звучал лозунг «Нижний Новгород – культурная столица». Но наш город так и не стал ею. Почему Нижний не играет значимой роли в культурной жизни России?

–О какой культуре может идти речь, если с улиц систематически не вывозится мусор? На дорогах и тротуарах в центре города лежит кое-как залатанный асфальт. Нижний Новгород – единственный мегаполис в стране, который не имеет концертного зала филармонии. Тот зал, что мы имеем сейчас, это зал заседаний облисполкома партии, без акустики, с абсолютно неудобной сценой. А ее директор ничего не может сделать уже десятилетия. В других городах что, деньги с неба валятся? Мусор на улицах – мусор в душе... Нам, видимо, не до изяществ.

– Вы неоднократно признавались в любви к поэту Сергею Есенину. Как он повлиял на ваше творчество? Какую роль сыграл в вашей судьбе?

–С 1979 года я заболел поэзией Сергея Есенина. Это было связано со сносом моего родимого дома. «Низкий дом с голубыми ставнями, не забыть мне тебя никогда». Именно с этих строк, до боли близких мне, и началось проникновение в стихи поэта. Я ощутил его, как родного человека. Мне хотелось поделиться с моей публикой любовью к этому поэту. Я начал исполнять на публике песни на его стихи, читать их под собственный аккомпанемент. Наконец, через год решил представить свою программу на суд худсовета Горьковской филармонии, где я тогда работал в качестве солиста-инструменталиста. Я показал подготовленную программу без единой запинки. И тут началось… Совершенно неожиданно для меня мою программу разбили в пух и прах, с какой-то ненавистью то ли ко мне, то ли к Есенину. А еще мне послышались нотки зависти. У меня подобное чувство отсутствует, мне некому завидовать. Для того чтобы убедить меня в непригодности программы, потребовалось почти полтора часа. От нервного напряжения у меня что-то случилось с головой, я встал и хотел уйти. Чтец Познанский крикнул мне: «Хам!» Я понял – это зависть.

Через год я пытался снова получить одобрение худсовета – результат тот же. Спустя год – та же история. В это время мою программу снимает горьковское и ленинградское телевидение. «Как это горьковское телевидение посмело снять программу без разрешения худсовета филармонии?!» – возмутилась тогда художественный руководитель Горьковской филармонии Ольга Томина. А на телевидении собрался свой худсовет, которому очень понравилось мое выступление, поэтому передачу и показали в эфире. Были теплые отзывы.

В это же время на радио «Маяк» звучит моя программа на стихи Николая Рубцова. В 1983 году я представил филармонии эту программу, но мне снова отказывают. Я пишу в обком КПСС. Тогда в кабинете художественного руководителя филармонии инструкторы райкома настояли на том, чтобы моя программа была одобрена. Однако, выходя из кабинета, Томина бросила мне: «А завтра я покажу вам, как надо работать!» После этого я написал заявление на увольнение и никогда больше не возвращался в Горьковскую филармонию, в которой проработал более 20 лет.

Я получил горячее одобрение моих программ в Вологодской филармонии – на малой родине поэта Николая Рубцова. Наконец, я получил право выступать с моими программами в любых уголках России.

В 2005 году я давал в Нижегородском драмтеатре концерт, посвященный 110-летию со дня рождения Есенина. Полный зал. Вот она – любовь к поэту. Мое выступление было чрезвычайно тепло встречено публикой. Аплодировали стоя…

И вот последняя новость: 24 октября сего года в селе Константиново, на родине Есенина, на конкурсе песен на стихи поэта мне был вручен диплом «За сохранение певческих традиций». Вот и вся история моей любви к гению русской поэзии Сергею Есенину.

– Вячеслав Николаевич, а почему вы остались нижегородцем, имея возможность уехать, например, в Москву или в Санкт-Петербург, где проще было бы добиться карьерных высот?

– Карьера –это не для меня, для меня – работа. Я понял, что нет никакой разницы между столицей и провинцией: везде одинаковые люди и условия. Почему я остался в Горьком? Потому что здесь жила моя бабушка, здесь жила моя мама, здесь живут мои жены и дети. Здесь кладбище, на котором лежат мои предки.

Иван Семенович звал меня в Москву, был даже разговор о том, чтобы дать мне квартиру в Зеленограде (район Москвы. – Прим. «Ньюс-НН»).

Есть в Нижегородской земле что-то близкое. Невозможно уехать и изменить виду, открывающемуся с Волжского откоса.

Однако в каком бы городе я ни жил, я жил гитарой, музыкой. И утром, и вечером я играл… В остальное время я думал о том, что буду играть. Можно сказать, что я жил в упоении музыкой.

– Ваша жизнь сильно изменилась в период перестройки и строительства «новой» России? Как эти события повлияли на вашу профессиональную деятельность?

– В момент прощания с советской властью публике стало трудно, так же как и мне. Тогда я смог найти для себя выход – открыл музыкальный салон. Я приглашал в Нижний Новгород хороших артистов, в том числе эстрадных. Начиналось все это с музея Горького, потом плавно перешло в концертный зал «Юпитер». Я и сам, конечно, принимал участие в этих концертах, выступая с гитарой.

А закончил с этой деятельностью спустя несколько лет, поскольку из музыканта начал превращаться в администратора, а ведь я со своими сольными концертами объездил всю страну. Я понял, что пора двигаться дальше. Сел за компьютер, клавишные. Сочиняю, аранжирую. Пора выкладывать в Интернет результат.

– Вы чувствуете себя счастливым человеком? В чем вообще заключается для вас счастье?

–Определенно, я счастлив. Во-первых, я пока не болею, не голодаю, не разочаровался в жизни, у меня есть моя замечательная, любимая жена Натуся и любимые дети, которые любят меня. Плюс ко всему этому у меня есть работа с музыкой на моем компьютере. Бывает так, что я сижу за ним с утра до вечера. Этим живу. У меня есть хорошая машина, я люблю водить. Есть уютная дача. Во всем этом мое счастье.

Такое чувство, что всю жизнь меня вела чья-то рука. Никогда у меня не было сомнений насчет того, куда идти работать и чем заниматься. Я счастлив тем, что я не выбирал профессию, она выбрала меня. Огромный привет моей публике, приносившей мне вдохновение!

Справка.

Вячеслав Николаевич Широков родился в городе Горьком в 1939 году.

В 1970 году на IV Всесоюзном конкурсе артистов эстрады удостоен звания дипломанта конкурса. В 1972 году этого же звания удостоен на Всероссийском конкурсе исполнителей на народных инструментах. С 1974 года получил право выступать с сольными концертами в двух отделениях.

Много лет сотрудничал с народным артистом СССР Иваном Семеновичем Козловским. Около 30 лет совместной работы связывают гитариста и с народным артистом СССР Борисом Тимофеевичем Штоколовым, с которым Вячеслав Широков выступал в городах России и за рубежом.

Всесоюзная фирма «Мелодия» выступила три пластинки-гиганта Вячеслава Широкова.

В 1983 году Вячеславу Широкову присвоено звание «Заслуженный артист РСФСР».

Музыкант является автором-исполнителем песен на стихи выдающихся поэтов ХIX и XX веков, среди которых центральное место занимает Сергей Есенин.

Борис Тимофеевич Штоколов (1930–2005) – советский и российский оперный певец (бас), народный артист СССР, получивший признание как великолепный интерпретатор русского оперного репертуара.

Иван Семенович Козловский (1900–1993) – выдающийся советский оперный и камерный певец (лирический тенор), народный артист СССР, бывший одним из любимых певцов И. В. Сталина. В репертуаре Ивана Козловского были песни разных народов, в первую очередь русские и украинские, старинные русские романсы, классические песни западных композиторов.

Фото: Кира Мишина

Интервью: Оксана Николайчук, Сергей Клемес

"