Posted 30 ноября 2012,, 07:11

Published 30 ноября 2012,, 07:11

Modified 12 ноября 2022,, 14:38

Updated 12 ноября 2022,, 14:38

Кластер - точка роста

30 ноября 2012, 07:11
Кластерный подход к развитию территорий, столь популярный сегодня в мире, прежде всего - новая управленческая технология, работающая на повышение конкурентоспособности: как отдельного региона, так и всего государства. У России есть свой опыт создания кластеров, но как приоритет экономического развития кластерная политика зафиксировалась у нас только в начале 2010-х годов, считают эксперты. Подробности – в интервью с директором Фонда «Центр стратегических разработок «Северо-Запад» Владимиром Княгининым.

Врезка: Кластер (англ. cluster – скопление, сгусток) - объединение нескольких однородных элементов, которое может рассматриваться как самостоятельная единица с определёнными свойствами. Классическое определение экономическому кластеру - совокупность географически близких компаний, коммерческих и некоммерческих организаций, технологически связанных между собой и проводящих единую рыночную, технологическую, кадровую политику – дал один из самых известных ныне живущих экономистов Майкл Портер.

Врезка: Майкл Портер – автор кластерного подхода к развитию территории. Признанный специалист в области изучения экономической конкуренции, в том числе, на международных рынках. Автор теории конкурентных преимуществ стран.

- Владимир Николаевич, определение «кластер» уже стало привычным на постсоветском пространстве. Мы усвоили, что кластерная политика - это эффективный подход к развитию территории, впервые описанный Майклом Портером. Однако понимание особенностей этой формы деятельности не всегда присутствует. Давайте разберемся, в чем главное преимущество кластера?

- Главная сила кластера в его конкурентоспособности, отсюда и эффективность – это первое, что необходимо понимать. Внутри кластера есть разделение труда, но в него могут входить и конкурирующие между собой компании. Несмотря на внутреннее соперничество, они совокупно удерживают конкурентоспособность, чем и обеспечивают рыночные, технологические или кадровые преимущества, которые позволяют им доминировать на глобальных рынках. В кластер входят компании, связанные в рамках определенного технологического цикла, и обычно выделяется еще целый блок компаний и организаций в так называемых поддерживающих отраслях.

- В каких отношениях кластер с государством, как правило?

- Роль государства или же каких-то форм ассоциативного взаимодействия очень важна, так как они координируют поведение разных участников в кластере.

- О какой-то социальной нагрузке кластеров мы можем говорить?

- Да, безусловно. Конкурентоспособная структура – это всегда гарантированные рабочие места.

- К Майклу Портеру буквально приклеилось определение «гуру кластерной политики». В чем, на Ваш взгляд, его заслуга? И как родилась сама идея кластера?

- Майкл Портер формировал свою концепцию кластерного развития в конце 80-х - начале 90-х годов. Как он это делал, история умалчивает. Я слышал такую версию: Портер наблюдал за конференциями поставщиков в США, в основном – поставщиков автопрома, и зафиксировал форму объединения предприятий, которую позже назвал кластером.

Понятно, что географическая локализация экономической активности не была открытием того времени. Еще в незапамятные времена человечество обращало внимание на то, что в определенных районах концентрируются определенные виды деятельности. Люди отмечали формирование целых экономических регионов, где располагались специализированные компании одного рыночного сегмента или реализующие одну технологическую цепочку. Из исторических примеров: наиболее известен опыт «Маршалловых округов» в США и в Британии, хорошо известны промышленные округа северной Италии.

Портер же выстроил в относительно стройную, полноценную концепцию весь накопленный опыт, первичные теории и существующую эмпирику. Он заявил, что в глобальной экономике конкурировать без агломерирования компаний невозможно. Для перехода к этой модели нужно определиться с участниками, с предметом взаимодействия и с ролью государства в этом процессе.

И «экономическую карту», с точки зрения конкурентоспобности территорий, можно нарисовать как глобальную карту кластеров.

Врезка: Эмпирика - знания, полученные из опыта и наблюдения фактов, без их анализа. Эмпиризм (др.гречέμπειρία — опыт) противостоит рационализму.

- Как реагировал мир на концепцию Портера?

- Реагировал бурно. Какие-то усилия по кластерному строительству предприняли многие страны, и в первую очередь – европейские. Европейцы встретили концепцию с восторгом и запустили кластерную политику первого поколения. Смысл ее заключался в следующем: внутри технологической цепочки можно было оптимизировать производственные процессы, убрать лишние транзакционные издержки, и «заточить» поддерживающую инфраструктуру на то, чтобы она наиболее экономически эффективно обслуживала само производство.

- Существует ли какой-то кластер, который официально признан первым в мире? Или первым в Европе, например?

- Нет, сказать, кто первый, мы не можем. Сам Портер исходит из того, что большинство кластеров давно сформировалось, им от 100 до 50 лет. Задача заключалась в том, чтобы научиться запускать новые кластеры, а протокластеры - фактически существующие, но не оформленные конгломераты рыночных игроков - дотягивать до кластеров.

- Как дальше распространялась по миру кластерная политика? Кто был после Европы?

- Европейцы запустили первое поколение кластеров. К сравнительному анализу поколений еще вернемся. Европейские программы были экспортированы во многие развивающиеся страны, на растущие рынки. Надо сказать, что дольше всех кластерной инициативе сопротивлялись азиаты. В Азии, как мы знаем, технологические цепочки строятся через вертикальную интеграцию и через особые формы симбиоза рыночных игроков. Яркий пример: японский тойотизм или корейские чеболи.

Врезка: Тойотизм – японский универсальный метод организации производства, названный по имени концерна Тойота. Концепция основана нараспространенном в Японии, особенно на крупных предприятиях, самоотождествлении работников с «их» компанией. Такое восприятие строится на практически пожизненной гарантии рабочего места для человека и серии социальных льгот от предприятия: получении жилья, пенсии, поддержке в чрезвычайных ситуациях. Отличается по подходу от фордизма – социально-экономического направления, происходящего от имени Генри Форда и связанного с его деятельностью. Согласно философии фордизма, общественное благосостояние и высокие корпоративные прибыли достигаются за счёт высоких зарплат рабочих, что позволяет им покупать продукцию, которую они же и производят.

Врезка: Чеболь – южнокорейская форма финансово-промышленных групп, базирующихся на семейном капитале и находящихся под единым административным и финансовым контролем. Такая форма возникла в конце Корейской войны, став причиной бурного развития страны после застоя, и существует до сегодняшнего дня.

Но на данный момент азиаты - японцы, корейцы, китайцы, индусы - в целом уже тоже запустили, при поддержке многочисленных консультантов, свои кластерные программы. Европейцы же, тем временем, переходят ко второму поколению кластеров.

- А что это за поколение? Чем оно отличается от первого? Какие параметры характеризуют эти два поколения?

- Первая волна кластерной политики была связана с оптимизацией технологических цепочек, устранением лишних звеньев, достижением эффекта масштаба без поглощения отдельных компаний. Ставка делалась на агломерирование, укрупнение самого представительства на рынке. Эффект масштаба достигался в рамках «рыхлого» конгломерата, но, тем не менее, устойчиво существующего. Однако на опыте Азии выяснилось, что способом оптимизации не обязательно должны быть кластеры: азиаты успешно оптимизировались в рамках интегрированных групп - Samsung или LG, например. А поскольку конкурировать с такими гипероптимизиронными технологическими цепочками оказалось сложно, европейцы сделали ставку на новое поколение - на инновационные кластеры.

Смысл инновационного кластера не столько в том, чтобы устранить лишние звенья, оптимизировать предприятия и добиться поставки justintime (вовремя) и ввести традиционное для кластеров leanproduction («бережливое производство»). Упор делается на вычленение определенных технологических компетенций, которые заключаются в способности использовать технологии и решать определенный класс производственных задач. Компетенции из одного сектора переносятся в другой, что позволяет присвоить накопленный опыт первых и добиться инновационных, а подчас – и революционных, изменений в тех секторах, куда они переносятся.

Перенос компетенций и «сквозные», кросс-отраслевые, инновации – это то, что в первую очередь позволит конкурировать на современном рынке. И в этом смысле трудно сказать, например, где заканчивается микроэлектроника и начинается новая энергетика. Или где заканчивается микроэлектроника и начинается транспортное машиностроение, автостроение: ведь в современном автомобиле доля электронной начинки стремительно приближается к 20-30% от его стоимости.

Врезка: «Сквозная» инновация – инновация, проникающая из одной отрасли в другую отрасль, обогащая ее, а зачастую приводя к смене всей технологической базы.

- Корректно ли сравнивать российский опыт с азиатским, европейским или американским?

- На мой взгляд, это неправильно. В Европе и даже в Японии уже формируются кластеры второго поколения. И с кластерами Соединенных Штатов Америки, родиной Майкла Портера, нам тоже сравнивать себя некорректно. Америка - экономический и технологический лидер мира, там очень динамичная экономическая жизнь и большое количество возникающих предприятий.

- Как, в таком случае, идет кластерное строительство на всем постсоветском пространстве. Видимо, развитие приблизительно одинаковое и ситуация схожа с российской?

- После того, как распался СЭВ (Совет экономической взаимопомощи), а потом и СССР, страны постсоветского пространства начали осваивать разные способы экономического развития – каждая искала свою дорогу, используя те формы, которые были известны на тот момент, не только кластерные. В частности, вместо советских ТПК (территориально-производственных комплексов), которые управлялись планово, инициировалось развертывание кластеров. Первые попытки были сделаны еще в 90-е годы, при сильной поддержке международных программ, в частности, TACIS.

Врезка: Территориально-производственный комплекс (ТПК) - совокупность расположенных рядом взаимосвязанных производств. Понятие введено в экономическую географию советским экономистом и экономико-географом Николаем Колосовским в 1940-х годах. По Колосовскому, за счет компактного размещения на определенной территории достигается дополнительный экономический эффект: от использования общей инфраструктуры, кадровой базы, энергетических мощностей и т.д.

Врезка: TACIS – программа содействия развитию экономических и политических связей Европейского союза со странами Восточной Европы, Кавказа и Средней Азии.

У нас в стране также был опыт создания разного рода кластеров. В Петербурге, при помощи финских коллег вычленили девять, ключевых для экономики города, потенциальных кластеров и даже попробовали запустить их самоорганизацию. В Перми в начале 2000-х пытались создать лесопромышленные, в Алтайском крае - биомедицинский. Но как приоритет экономического развития, на мой взгляд, кластерная политика в России зафиксировалась только в начале 2010-х годов.

Россию часть постсоветского пространства в этом отношении опередила.В частности, опередил Казахстан: Майкл Портер и его команда осуществили там свой проект в 2005 году, после чего страна взяла курс на кластерное строительство. Постсоциалистическая Европа к этому времени накопила собственныйопыт кластерных программ: венгры, поляки, например.А в Азии уже существовали развернутые технологически гиганты, соревноваться с которыми в эффекте масштаба было крайне тяжело.

- Владимир Николаевич, а как Вы относитесь к мысли о том, что первый российский кластер – это уральские заводы Демидовых ХVII века? То есть у России уже есть соответствующий опыт?

- Я бы сказал, что это сильное допущение. Мы, конечно, можем говорить, что агломерирование в рамках экономики - естественный процесс, а технологические цепочки строятся всегда на разном материале и в разные исторические эпохи. Но называть демидовские заводы кластером было бы неправильно, так как кластер в современном понимании имеет определенную организационную оболочку. Он построен на том, что существуют ассоциации, у которых есть четко определенный предмет взаимодействия и специфические формы коммуникации с государством. Однако, подчеркну, форм экономического агломерирования в истории существовало немало: и заводы Демидовых, и уже упомянутые советские ТПК. А накопленный человечеством опыт – в любом случае, капитал.

- В чем, на Ваш взгляд, главная задача России и других стран, только начинающих размышлять в логике кластерного строительства?

- Главная задача – перейти ко второму поколению кластеров, в которых действие не будет замыкаться только построением эффективной технологической цепочки.Мы должны научиться играть на переносе знаний из одного сектора в другой, чтобы перейти на принципиально новый уровень. Здесь стоит обратить внимание на такие области, как энергетика, биотехнологии, новые материалы. Кстати, именно к новым материалам относится типичный пример, который приводят для постсоветского пространства. Как известно, текстильная промышленность, если заставлять ее конкурировать на традиционной базе, очень тяжело выживает: слишком велико давление Китая, Пакистана, Бангладеш. А вот работая с новыми материалами - синтетическими и неткаными - она оказывается вполне конкурентоспособной. Новые технологические решения тянут за собой целый комплекс изменений, позволяющих инновировать всю отрасль.

Перенос компетенций и «сквозные», кросс-отраслевые, инновации – это то, что в первую очередь позволит конкурировать на современном рынке. И в этом смысле трудно сказать, например, где заканчивается микроэлектроника и начинается новая энергетика. Или где заканчивается микроэлектроника и начинается транспортное машиностроение, автостроение: ведь в современном автомобиле доля электронной начинки стремительно приближается к 20-30% от его стоимости.

Врезка: «Сквозная» инновация – инновация, проникающая из одной отрасли в другую отрасль, обогащая ее, а зачастую приводя к смене всей технологической базы.

Кроме того, России и постсоветскому пространству еще только предстоит приступить к решению третьей задачи, которую решают в данный момент европейцы. Они вынуждены заново анализировать, что такое «эффект масштаба», как агломерировать игроков в инновационно-технологической зоне. Мы часто вспоминаем, в этой связи,«тройственный союз» - Лёвин в Бельгии, Аахен в Германии, Эйндховен в Голландии - треугольник с крайним ребром в 150 километров. Или же Копенгаген и Мальмё, соединенные Эресуннским мостом, самым длинным в Европе. Эти города – инновационные центры, которые начинают притягиваться друг к другу и добиватьсянеобходимого эффекта масштаба.

Экспертному сообществу понятно, что удержаться только на маленькой зоне компетенций сегодня уже невозможно. Для того, чтобы конкурировать, необходима очень динамичная и разнообразная среда, которая позволит «переливаться» компетенциям из одного сектора в другой. А для ее создания мы должны обеспечить концентрацию и людей, и капиталов в очень узком по территории ареале. Это то, что России сегодня необходимо учесть.

ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА:

Владимир Николаевич Княгинин – эксперт по инновационному развитию, директор российской фабрики мысли (ThinkTank) - Фонда «Центр стратегических разработок «Северо-Запад»; Член Экспертного совета при Правительстве РФ; член Госкомиссии по вопросам социально-экономического развития Дальнего Востока, Республики Бурятия, Забайкальского края и Иркутской области; член Экспертного Совета Комитета Государственной Думы по делам Федерации и региональной политике; член Совета Директоров ОАО «Технопарк Санкт-Петербурга»; кандидат юридических наук.

Родился 20 января 1961 года в г. Абакан Красноярского края. В 1983 году закончил юридический факультет Ленинградского Государственного Университета (ЛГУ), в 1989-м - Аспирантуру Ленинградского Государственного Университета (ЛГУ).

"