ЧЬИХ ДЕТЕЙ БУДЕТ ПОЖИРАТЬ РЕВОЛЮЦИЯ?

Итак, революция победила. Предположим… Волевым усилием заставив себя забыть уроки истории, поверим в самый оптимистичный сценарий: революция победила, и перед нами новая Украина… Что дальше? А дальше, увы, вопросов больше, чем ответов.

Вопрос о том, как быстро выветривается эйфория февральских революций, — это даже не вопрос. Женское платье, в котором сбежал Янукович, будет сдано в музей революции, лозунг «Вся власть Майдану!» быстро потеряет актуальность, и возникнет необходимость строить новое государство.

Первым и наиболее сложным вопросом для Украины будет тот, за который боролись: состоится ли евроинтеграция? Учитывая преддефолтное состояние финансово-экономической системы Украины, наивно полагать, что Европа примет ее как равного партнера. Тем более наивно ожидать, что Европа примет Украину на кормление. Еще одной Греции Европа не выдержит, а Украина равна пяти Грециям. Конечно, деньги могут появиться, но это будут серьезные долговые обязательства под серьезные гарантии. Что в качестве гарантий может предложить страна с агонизирующей экономикой и слабой политической властью? Только себя. Таким образом, легким движением руки евроинтеграция превращается в элегантную европриватизацию? Конечно, это вопрос, но есть ли у Украины на него ответ?

Вопрос второй: восстановление работы государственных институтов, в первую очередь правоохранительной системы. Новая-старая власть очень быстро устанет улыбаться дружинникам самообороны, имеющим наглость останавливать ее кортежи и указывать, где и как она должна ездить, ходить, что есть и с кем спать. Понятно, что вопрос безопасности в стране (да и личной безопасности в том числе) можно решить только воссоздав институт правоохранителей. И здесь возникает первая серьезная проблема. Февральские события слишком наглядно продемонстрировали, что верность присяге — это не доблесть, а преступление. Служить стране, где защитники Отечества в одночасье могут превратиться в «защитников режима», — слишком высокие риски. Принимать на себя такие риски захотят не многие.

Вместе с тем ресурс для формирования рядов правоохранителей есть. Это боевые отряды «евромайдана». Тем более де-факто они уже присвоили себе эти функции и вряд ли захотят с ними быстро расстаться. Однако формировать МВД и СБУ из попробовавших кровь боевиков «Правого сектора» и им подобных для новой власти означает только одно — поручить собственную охрану своим будущим конвоирам. Новая власть может столкнуться с дилеммой: отдать боевикам силовые структуры или лишить их этого лакомого куска. И тот и другой вариант пахнут новым переворотом, по сравнению с которым февральская революция покажется воскресной прогулкой. Как политики Украины решат этот вопрос, пока непонятно.

Наконец, третий и, пожалуй, самый болезненный вопрос: неонацизм. Сегодня для Украины это уже не политический андеграунд, а постреволюционная программа действий. Отменяя закон «Об основах государственной языковой политики», Украина подтверждает, что идеологическое лидерство в стране захватили неонацисты. Будем надеяться, что «дерусификация Украины по методологии Степана Бандеры», к которой призывает УНА УНСО, не приведет к новому Бабьему Яру. Будем надеяться, что заявление, сделанное одним из активистов «Правого сектора»: «А дальше мы пойдем освобождать наши земли. Воронежская, Курская, Белгородская области и Кубань — это всё украинские территории!..» — окажутся фейком, а не национальной долгосрочной программой. Будем надеяться, что Украине удастся избежать раскола и гражданской войны. Будем на это надеяться…

Но, надеясь даже на самый оптимистичный сценарий, Россия — уже не Украина, а Россия — должна ответить себе на вопрос: есть ли у нее адекватная программа защиты от неонацистского реванша. Россия всегда обладала высоким мобилизационным потенциалом, и Олимпиада в Сочи еще раз убедительно доказала это. Вопрос сегодня звучит так: готова ли Россия к мобилизации (не военной, пока не военной), а нравственной и духовной мобилизации для сохранения русского народа? И этот вопрос сегодня очень остро звучит на Украине. Пока еще звучит…

Евгений Семенов, политолог