Власти всегда лукавят

— Тема вырубки части парка Кулибина у всех на слуху. Каково положение дел на данный момент?

— Конкретного ответа «нет, вырубки не будет» Олегом Сорокиным дано не было. Вообще мне кажется, что власть, проводя встречи с горожанами, просто пытается снизить накал эмоций, отвлекает внимание, говоря: «Еще не выделено никаких бюджетных средств, нет никакого проекта и плана по вырубке деревьев». На самом деле это не так. Проект был сделан «НижегородгражданНИИпроект» уже давно, он прошел государственную и строительную экспертизу в 2012 году. И до приема у Сорокина мы уже успели подать иск в суд, чтобы признать эту экспертизу незаконной.

— Складывается впечатление, что власть все-таки намерена вырубить участок парка, который мешает строительству дороги. Примерно через неделю после встречи главы города с активистами был распространен комментарий одного из депутатов ЗС НО о том, что «надо строить дороги, а деревья пересадить можно».

— Власть имеет четкое намерение расширить улицу Горького с вырубкой части парка с 2007–2008 годов. Как раз сразу после того, как вывели из объектов культурного наследия дом Чеботарева (д. 107, на пресечении ул. Горького и Студеной), начали предлагать мероприятия по узакониванию процесса вырубки ближайших к улице Горького аллей парка Кулибина. Тогда же, в 2009 году, была скорректирована граница объекта культурного наследия «Городское Петропавловское кладбище», и участок, который желают вырубить для расширения улицы, перестал быть статусной территорией.

Что же касается пересаживания деревьев, то хватит уже нам подобных действий, и так над елками Нижегородского откоса весь город сквозь слезы смеялся. Шесть пересаженных к Печерскому монастырю елей сразу превратились в сухостой.

Хотя надо отметить, что парк Кулибина — это не единственная «горячая точка» на данный момент. Например, недавно суд отказался признать незаконным постановление о невключении дома № 126 на Ильинке в реестр объектов культурного наследия. Сейчас будет подаваться кассационная жалоба для обжалования решения. Однако застройщик уже начал активные действия. Думаю, в результате дом все-таки снесут.

Но я к нему прикипела душой, как и к техническому лицею, с которым сейчас сложилась патовая ситуация. Мы уже не то что говорим, а кричим: дети пойдут учиться в здание, которое уже трещит пополам. Застройщик не выполнил никаких мероприятий, чтобы сохранить Георгиевское училище (современный технический лицей), которое расположено в шести метрах от котлована. Для того чтобы вести мониторинг этого здания, подрядчик, ООО «Триада Холдинг», вбил в стены 20 штырей диаметром больше 3 см, разбив тем самым кладку здания. Причем он это выполнил без согласования с управлением государственной охраны объектов культурного наследия, что недопустимо! Никаких электронных маяков… Они сделали это самым дешевым способом. При этом застройщик не спешит обнародовать результаты мониторинга, то есть измерять ‒ измеряет, но что намерил — никому не показывает. Так что я боюсь, что они вообще липовые данные представить могут, поскольку работы оплачивает сам «Тонус». Сейчас здание-памятник неумолимо ползет в котлован: новые трещины есть в только что отремонтированном актовом зале, в кабинете математики, на подоконниках окон, выходящих на стройку.

— У наших властей растут аппетиты на объекты культурного наследия?

— К сожалению, да. Сейчас вообще сложилась такая ситуация, что управление государственной охраны объектов культурного наследия Нижегородской области всеми силами помогает застройщику подводить под его деятельность законодательную базу — корректирует границы территорий памятников или вовсе не вносит их в реестр, как это было с домом Чеботарева. Между тем выявлять объекты культурного наследия оно обязано, так же как и устанавливать границы территорий. А границы территории — это строгий режим, там запрещена любая деятельность, нарушающая целостность объекта, в том числе и строительная. Но у нас те, кто должен защищать памятники, наоборот, лишают их защиты.

В городе ни на уровне бизнеса, ни на уровне власти никто не хочет заниматься сохранением старых домов и других объектов культурного наследия, и я это связываю с засильем москвичей в городе. Там, в столице, у них прошел период первичного накопления капитала, теперь им нужно подобие колонии, куда они будут вкладывать деньги и откуда тянуть ресурсы. На нашу культуру, нашу историю им наплевать — ведь им тут не жить, они уедут в Москву или в Ниццу.

— А власти понимают это?

— Конечно, власти и застройщики — это по сути одно целое. Хотя Шанцев и объявил 2013-й годом национального культурного наследия в Нижегородской области, но реальных шагов не видно. Он говорит о тех заслугах, которые были: реставрация усадьбы Рукавишниковых, Маркина. У нас сейчас только один объект отреставрирован — это Чкаловская лестница, а остальное просто гибнет — отдается, предается, варварски уничтожается застройка. 1 сентября был снесен дом 126 по улице Ильинской, тот, который сплотил всех градозащитников и за который боролись и на улице, и в судах.

— Тем не менее на публике глава города Сорокин заявляет, что общественный интерес для него имеет большое значение. А в личных беседах он так же себя ведет или прямо говорит «не надейтесь»?

— Один раз мне удалось с ним пообщаться на личном приеме. Тогда речь шла о площади Горького, и он прямо сказал, что смены зонирования не будет. Раз по генплану положено, что эта территория подлежит застройке, значит, в будущем там могут что-нибудь построить.

— Ну, вообще-то глава города говорил, что внесение изменений в генплан — это долгая процедура.

— Здесь имеет место некоторое лукавство. Для простых горожан это действительно долгая процедура. Наша заявка о смене статуса территории площади Горького уже год на рассмотрении лежит. А как надо было перевести участок парка Кулибина в зону Т-3 (зона транспорта), так это было сделано за два-три месяца. Все по процедуре: подана заявка, комиссия рассмотрела, общественные слушания провели, гордума подняла руки и проголосовала «за». Для своей выгоды они быстро изменения вносят.

Да и вообще сам генплан — это отдельная тема. Во-первых, его мало кто видел. Я исключение, так как профессионально занимаюсь охраной объектов культурного наследия и проектированием охранных зон для них, он мне необходим для работы и поэтому есть в электронном виде. А в том виде, в котором он выложен в сети, он плохо читаем.

Сейчас также много вопросов к тому, как принимался этот генплан. Например, как проходили публичные слушания: картинку выставили — и проголосовали. Между тем, генплан — сложный документ, где нужно анализировать каждый участок города. Это долгая работа для профессионалов, так как обычный человек просто не может знать тонкостей. Нужно было привлекать к работе независимых архитекторов-градостроителей, чего сделано также не было. В результате мы имеем ряд просчетов. Например, сквер на площади Горького оказался в зоне застройки, чего нельзя было допустить.

— На уровне гордумы, Законодательного собрания вас, градозащитников, поддерживают?

— Нет у нас никакой поддержки ни на уровне гордумы, ни на уровне Заксобрания. Единственное — мы можем рассчитывать на помощь, если вопрос касается экологии. С площадью Горького нас депутаты поддержали, с елями Нижегородского откоса также активно включились. А вот объекты культурного наследия у нас защищают менее охотно. Между тем деревья могут вырасти, а культурное наследие — ресурс невосполнимый.

— Говорят, что на градозащитников давят и иными способами. Вы действительно считаете, что вас уволили с работы после беседы с Сорокиным?

— Вообще есть причины, а есть повод. Причины — это то, что я вела активную градозащитную деятельность, и директор боялся, что будут какие-то санкции, препятствия для бизнеса. Все-таки там частное предприятие, и вопрос зарабатывания денег для него важен. А поводом стала моя встреча с Олегом Валентиновичем, и мне об этом прямо было сказано, у меня этот разговор записан на диктофон. Я даже удивилась, что мне не стали говорить, что в фирме очень сложная ситуация с заказами, зарплату платить нечем, а прямо заявили, что моя общественная деятельность мешает и я должна уволиться.

— А какие у вас есть методы противодействия? Ведь у вашего противника много инструментов для того, чтобы добиться желаемого результата.

— Мы подаем заявления в прокуратуру, проводим одиночные пикеты, флеш-мобы. Кроме того, у нас есть примеры выигранных дел — с теми же елями на Нижегородском откосе. Конечно, сейчас инвестор там планирует строить что-то типа кафе-мороженого, но небольшое, по немецким технологиям, разборное и временное. Это уже не то гигантское сооружение с 90 сваями, которое изначально хотели возвести на Георгиевском съезде. Оно бы испортило весь речной фасад города и загородило бы виды от Чкаловской лестницы.

Хотя в этом году мы не так успешны, как в прошлом. Во многом потому, что застройщик учится, уже знает, на какие моменты мы можем в суде опираться, и заранее ищет лазейки в законах. С другой стороны, у нас возросла гражданская активность, можно сказать, формируется гражданское общество. Ну какой еще мэр приглашал поговорить простой народ, как это сделал Олег Сорокин? А все потому, что многие горожане встали на защиту парка, и глава города понял, что по-тихому проблему сноса деревьев не решить.

Поэтому я еще раз призываю людей к активности. У нас в городе так много «горячих точек», что на все рук не хватает. Ильинка пока еще представляет собой цельный архитектурный ансамбль, и Автозаводский парк, и Кулибинский парк, и технический лицей.

— А в других городах тоже много «горячих точек»? Или в Нижнем Новгороде какая-то уникальная ситуация?

— По-разному. У нас недавно в Санкт-Петербурге была конференция «Методы градозащитной деятельности», организованная фондом Д. С. Лихачева. Там я узнала из первых уст, что творится в других регионах. Есть просто ужасающие истории. Например, в Вологде за двадцать лет снесли сто памятников, даже статусных. У нас, по крайней мере, никто напрямую закон не нарушает — здание, если оно мешает, стараются исключить из реестра, но действующие памятники никто не трогает. Могут не делать охранные зоны, «не замечать», что собственник доводит памятники до состояния гнилья (как это было, например, со Щелоковским хутором), но никто не приезжает с бульдозером. А в Вологде действуют нагло — сносят вне зависимости, включен объект в реестр или нет.

Плохо также обстоит дело в Екатеринбурге. Там работа по выявлению памятников архитектуры и включению их в реестр не была поставлена в последние десятилетия вообще. Из-за этого появилась реальная угроза гибели уникальных ансамблей конструктивизма. Многие эти здания остались бесстатусными, и их безнаказанно сносят.

Зато в Санкт-Петербурге все хорошо. У них действуют очень серьезные охранные зоны, жесткие режимы и регламенты по стилистике и высотности зданий в центре города, есть сильные общественные организации. К тому же центр Санкт-Петербурга включен в перечень всемирного наследия ЮНЕСКО. Там у них недавно была большая победа — отмена строительства «Охта-центра» на Охтинском мысе, в результате «Газпрому» пришлось умерить свои желания.

Также нам бы хотелось перенимать опыт Казани. Я знакома с Олесей Балмусовой, советником президента Татарстана. Олеся была экскурсоводом и как-то провела экскурсию для президента республики, в результате он пригласил ее на работу. И после этого наладилось достаточно плотное сотрудничество бизнеса, администрации и общественности. Они вместе предлагают инвестиционные пакеты, просчитывают привлекательность для бизнеса объектов культурного наследия и исторической среды. И бизнес там готов вкладывать деньги в сохранение и развитие культурных объектов. Но вряд ли это получится у нас: Татарстан регион сырьевой, не дотационный, а нам никто денег на такие программы пока никто не дает.

В целом Нижний Новгород не так уж и плохо выглядит на фоне иных регионов. С точки зрения охраны объектов культурного наследия в области изучения и методологии у нас все очень хорошо: есть классные специалисты (даже школа своя сложилась), на хорошем уровне идет разработка историко-культурных планов, проектов зон охраны, написание исследований по вопросам исторической застройки.

— Не могу не спросить, как обстоят дела на Западе? Мы очень любим кивать на него.

— Там если есть законы об охране культурных объектов, то они соблюдаются. И никто даже не подумает прийти и снести старое здание, потому что оно мешает построить бизнес-центр. Они законопослушные в отличие от нас, к тому же понимают, что культурное наследие — это то, что делает их уникальными, они его берегут. Это только в России могут все снести ради сиюминутной выгоды узкого круга лиц.

Подготовила Александра Елина