Чудище обло

Вот уже несколько недель кипит бурная сетевая дискуссия вокруг звягинского «Левиафана». Каждый уважающий себя и не уважающий другого долгом своим гражданским почитает высказаться…

Особый накал страстей возникает вокруг вопроса о позиции автора. И здесь сообщество поляризируется радикальнейшим образом. Одни с пеной у рта доказывают, что Звягинцев «состряпал мрачную чернуху, оболгав Россию», другие же, наоборот, живот готовы положить за Звягинцева, «предельно честно поведавшего безрадостную правду о России». «Левиафан» стал не просто предметом обсуждения, он спровоцировал всероссийскую дискуссию о нравственном кодексе художника и даже более — об этике художественного. Собственно, ничего нового. Любимейшая тема русской интеллигенции, нередко предпочитавшей страстные проповеди на эту тему заканчивать фразой: «Я вам в морду дам!»

И традиции не меняются. Наблюдая за десятками, сотнями, тысячами страждущих донести свой голос о «Левиафане» городу и миру, поддержав тем самым трепетную искру совести, мятущуюся на алтаре истины, я задаюсь только одним вопросом: а как эти люди смогли посмотреть фильм? Ведь в прокат-то он еще не вышел…

Но участников дискуссии это не смущает. При этом они почитают себя здравомыслящими людьми и, стащив кошелек у прохожего, не начинают вопить на всю улицу о том, что прохожий-то нищий и за его безнравственный обман (пустой кошелек) его надо клеймить. Поборникам нравственности это и в голову не придет. А вот украсть фильм и дискутировать о нравственности и морали – это легко.

«Левиафан» я посмотрю. Потом. Попозже. Мне интересно, как Звягинцев играет с метафорами. Но если говорить о метафоре Гоббса, то Левиафан возникает благодаря общественному договору. Левиафан-государство — это чудовище, возникшее от слияния миллионов душ и тел. Мне интересно, предвидел ли Звягинцев, что его «Левиафан» разбудит реального Левиафана, который «стозевно и лаяй» начнет страстную дискуссию о нравственности.